Зазеркальные близнецы - стр. 34
– Извините, Александр Павлович, я вас потревожил,– услышал он знакомый глуховатый голос, принадлежавший Сергею Кирилловичу Войкову-Юнашу, небогатому многодетному помещику, владельцу одного из заречных имений.
Александр с детства знал одного из его сыновей, длинного как жердь очкарика Эдика, вместе с которым несколько лет протирал штаны в гимназии. Насколько помнил Бежецкий, Юнаш-младший с отличием закончил Юрьевский университет и сейчас строил карьеру в какой-то русско-шведской электронной фирме. Кажется, он довольно рано женился и по примеру папаши обзавелся кучей детишек, причем злые языки утверждали, что его супруга знатностью отнюдь не блистала. Что-то там шутил на эту тему их гимназический записной остряк Николенька Саболудов, которого все в глаза дразнили Словоблудовым, на недавнем балу, посвященном юбилею их выпуска…
– Нет, нет, ни в коем случае, Сергей Кириллович. Я просто задумался.
Юнаш облокотился на перила рядом с ротмистром и достал из кармана старомодный серебряный портсигар.
– Закуривайте, Александр Павлович, у меня тут самодельные. Сам, знаете ли, набиваю из специальной смеси.
Александр вежливо отказался, сославшись на известную всем крепость самодельных юнашевских папирос, и пошутил:
– Надеюсь, дорогой Сергей Кириллович, ваши папиросы без травки-с?
Оба расхохотались, довольные друг другом. Поговорили так, ни о чем. Александр расспросил старика об Эдике, тот, в свою очередь, о юной супруге, планах относительно наследника. Александр, как надеялся, удачно отшутился и, чтобы переменить тему, припомнил один из Володькиных анекдотов, не из числа самых неприличных. Сергей Кириллович, не лишенный чувства юмора, с удовольствием посмеялся и рассказал свой, не менее «соленый», причем ни разу не слышанный Бежецким.
За фривольными анекдотцами разговор как-то сам собой свернул на проторенную дорожку – на женщин. Пожилой помещик был весьма тонким собеседником, и неторопливая беседа с ним доставляла Александру удовольствие гораздо большее, чем сидение в душном зале и набившая оскомину стариковская перепалка, судя по звукам, доносившимся на террасу, катившаяся по наезженной колее. Бежецкий, не отвлекаясь от разговора, жестом подозвал пробегавшего молодого лакея, отдал ему шепотом распоряжение и вскоре на перилах удобно разместился серебряный чеканный подносик с пузатым графином, рубиново отсвечивающим под падающим из комнаты лучом света, крохотные рюмочки и не лишенная изысканности закуска.
– Конечно,– продолжил Юнаш, смакуя ароматную наливку,– наши провинциальные дамы, естественно, не чета столичным…
– Позвольте с вами не согласиться, Сергей Кириллович.– Александр решил подыграть старику. Ему с детских лет импонировал отец однокашника.
– Полноте, Александр Павлович, разве может сравниться подлинный столичный шарм с нашим губернским неумелым подражанием…
– Вы слишком суровы, Сергей Кириллович, к местным дамам. Среди них есть истинные образчики…– Александр невольно вспомнил прожигающие насквозь взгляды «юной» княжны Гриневицкой и потерял нить тщательно продуманной фразы, сделав вид, что зачарован прихотливым танцем крупного ночного мотылька, видимо принявшего рубиновое сияние графина за новое светило.
Юнаш уловил состояние графа и едва заметно улыбнулся тонкими губами, приподняв кустистую стариковскую бровь.