Заяц над бездной (сборник) - стр. 16
Но защищать Раю не пришлось – Гена прижал ее лицом к стене. Рая захохотала и выгнулась.
Всего остального я не видел. Хотя оно было. Я оставался там, в этом темном чужом коридоре, за вешалкой, пока оно было.
Потом Гена на руках унес Раю.
А я тихо вышел во двор.
Во дворе я тут же встретил Славика, бухнулся в его пьяные боксерские объятия и забылся. Ничего больше не помню.
Утром я проснулся оттого, что на меня смотрела целая толпа народа. Собственно говоря, это было уже не утро, а полдень. Жизнь во дворе шла своим чередом, и мне, оказывается, нужно было срочно к ней присоединяться. У моей кровати стоял дед, Мош Бордей, он добродушно усмехался ухмылкой ветерана, наблюдающего первые потуги новичка. В руке он держал стакан, в котором был помидорный рассол. Рядом с дедом стоял Славик, выражая лицом самую горячую и несколько агрессивную дружескую поддержку. А рядом со Славиком стоял Боря, о котором можно было сказать и вовсе коротко – Боря сиял. Чем насторожил меня – если не сказать, напугал.
– Ну ты крас-савец! – с энтузиазмом воскликнул Славик и больно ткнул меня кулаком в живот.
Мош Бордей протянул мне стакан с рассолом.
Я покорно принял стакан и сделал глоток холодного рассола. Это был кайф, и я выпил до дна.
– Нормально вчера дали, да? – радостно спросил Славик.
Мош Бордей посмотрел на него коротко, и Славик молниеносно – только он так умел – очистил лицо от радости и наполнил его товарищеской озабоченностью.
Боря по-прежнему сиял таким ровным и чистым сиянием, что я не удержался и осторожно спросил:
– Борь? Ты чего?
– Все! – сказал Боря и просиял еще сильней.
– Что – все? – испуганно сказал я и посмотрел на Славика и деда, ища в них поддержки.
– Дали согласие! Первого октября! Вот. – Боря указал на деда и Славика. – Все уже знают.
Боря домогался руки и сердца Женечки-химика уже целый год – причем у своих родителей. Боря и Женечка были влюблены друг в друга довольно давно и нежно, но очень скоро столкнулись, точнее Боря столкнулся, с преградой в лице своих родителей – дяди Феликса и тети Доли. Собственно, истинной преградой была тетя Доля, которая, как было сказано много выше, работала гинекологом, была строгой женщиной и правильной еврейкой. Брак Бори с Женей она категорически отвергала. По всем соображениям тети Доли, Женечка была Боре не пара. Женечка была не еврейкой, а хохлушкой, родители ее работали на военном заводе, а сама Женечка последний год бывала дома только наездами: она поступила в Ленинград, на химический факультет. Поэтому ее называли в нашем дворе «Женечка-химик».
Папе Бори, дяде Феликсу, работавшему обувным мастером, как неправильному, пьющему еврею, были до лампочки социальные и расовые предрассудки, мешавшие тете Доле. Но он вынужден был присоединиться к ее генеральной линии – такова была сила воли тети Доли, и дяде Феликсу пришлось стать дополнительной плотиной, отделявшей Борю и Женечку-химика от счастья.
Настоящие драмы разыгрывались в те дни в квартире Бори. Вот Боря пытается погрузиться в шахматную партию – он играет в шахматы с отцом, дядей Феликсом. Над ними нависает тетя Доля.
– Мам! – говорит Боря куда-то в шахматную доску. – Хотел тебя предупредить.
– Что?! – спрашивает тетя Доля, заранее хватаясь за сердце.
– Мам, я сегодня вечером приду поздно. Ночью скорей всего. У мамы Женечки день рождения, – говорит Боря, не подымая глаз.