Завтра нас похоронят - стр. 24

– Рихард… Служба разведки мне кое-что сообщила…

– У тебя все еще есть служба разведки? – с невольным удивлением спросил Ланн.

Она откусила сразу половину бутерброда, некоторое время жевала, осуждающе глядя на комиссара, и наконец гордо произнесла:

– У каждого президента есть служба разведки. Так вот… Наши западные друзья засылают к нам шпиона. Точнее, собираются. В ближайшее время. Псевдоним – Красная Гроза.

– Красная, говоришь? – заинтересованный Рихард даже отставил бутылку. – В таком случае ты уверена, что друзья западные?

– Более чем. Но ты верно угадал, наш гость из бывших.

– И ты желаешь, чтобы я отследил его появление и застрелил раньше, чем он что-то разнюхает? Для этого у тебя есть служба…

– Нет, Рихард… – она усмехнулась. – Я хочу, чтобы этот человек попробовал сделать именно то, для чего его и отправляют. Попался мне. Я хочу приручить его.

– Дальновидно, – Рихард, немного успокоившись, одобрительно улыбнулся: – Свой чужой шпион никогда не помешает. А когда ожидается гость?

– Пока не знаю. Скоро. Но пока забудь о нем, – она отодвинула доску и, положив руки на стол, опустила на них голову: – Как же у тебя одиноко, Рихард… Как ты тут живешь? Заведи себе кого-нибудь. Девушку… – на лице появилась хитрая улыбка, – или хоть собаку.

– Не надо, – коротко сказал Ланн.

На секунду изящные брови удивленно приподнялись. Потом Госпожа Президент снова улыбнулась и вздохнула:

– А ты не меняешься. Мой большой злой волк.

Она отошла к окну. И только тогда, обернувшись через плечо, спросила:

– Как там Карл? Ты не жалеешь, что он теперь твой помощник? Не обижаешь?

Рихард потянулся за сигаретами. Ответить ему было нечего. Гертруда Шённ по-прежнему наблюдала за ним. Потом вернулась к столу, наклонилась, почти вплотную приблизив губы к его лицу, и прошептала:

– Я люблю тебя, Рихард. Очень. Но если я узнаю, что…

– О чем ты?

Она выпрямилась, не сводя с комиссара взгляда:

– О том, что людей не спасают из огня, чтобы потом издеваться над ними. А я очень хорошо знаю, как ты умеешь последнее. Ричи, не забывай, к этому человеку у меня особое отношение. Ты ведь помнишь, кем был его отец. Так вот, если с герром Ларкрайтом что-то случится по твоей вине… или по чьей-либо еще, а ты не помешаешь… я убью тебя. Припомню все мелкие нарушения устава, которые ты допускал, и их будет достаточно для расстрела. После этого я продолжу тебя любить, но тебе уже будет все равно.

Он невольно улыбнулся:

– Не горячись. Я стараюсь. Просто с ним тяжело.

Гертруда смотрела сверху вниз:

– Какой ты все-таки дурак, Рихард.

Он пожал плечами:

– Может быть. Но за это не расстреливают.

Она медленно направилась в коридор и уже у двери ответила:

– К сожалению. И не нужно меня провожать.

Можно сказать, что мое пробуждение было приятным. Потому что впервые за последние четырнадцать лет я проснулась в кровати, на подушке и накрытая одеялом. Правда, у меня немного ныла челюсть – напоминание о встрече с Котами. Но все остальное, казалось, было в порядке. Кто-то обработал мои ссадины, и теперь они почти не болели.

На улице по-прежнему было темно, и времени могло быть как десять вечера, так и шесть утра. Почему-то мне хотелось верить, что сейчас все же десять. Может быть, Карл Ларкрайт тогда не выгонит меня из своего дома сразу?