Завтра нас похоронят - стр. 19
Глаза у Ларкрайта слипались, и, как он ни старался держать их открытыми, ему этого не удавалось. Он ощутил, что голова сама клонится вниз, и в последний момент подхватил свалившиеся очки. Мелькнула неожиданная мысль: Рихард был бы рад, если бы они разбились, эти очки его раздражали. Тем более комиссару было известно, что Карл неплохо видит и без них. Но все же для того, чтобы выстрел по дальней цели был максимально точным, зрение было недостаточно острым. А стрельба могла понадобиться в любую минуту. И к черту Рихарда с его привычкой придираться ко всему, особенно если это «все» имело отношение к Карлу. Инспектор нахмурился и начал тереть пальцами виски – уже не столько борясь со сном, сколько пытаясь выкинуть из головы комиссара.
Задумавшись, Карл чуть не проехал свою станцию, но объявление безэмоционального и бесполого голоса вернуло его в реальность. Он быстро вскочил, шлепнул по загривку Спайка, вышел из вагона, спустился с платформы и пошел по улице. Пес трусил рядом, постоянно забегая вперед и бесцеремонно обнюхивая редких встречных прохожих. Возле подъезда он остановился и, задрав морду, стал наблюдать, как инспектор набирает код – тому даже показалось, что пес пытается запомнить цифры.
В подъезде кто-то вновь вывернул почти все лампочки. Карл поднялся на второй этаж, ощупью открыл дверь и вошел в квартиру – тихую, не многим более светлую, чем лестничная площадка, и почти лишенную мебели. Комнат тут было две, хотя вторая размерами едва превышала чулан, и обычно Ларкрайт туда даже не заходил.
Захлопнув дверь, инспектор наконец позволил себе тяжело привалиться к стене коридора и сползти по ней на пол. Это уже вошло в привычку – некоторое время сидеть в темноте, поджав колени к груди и запустив в волосы пальцы. Так он «сбрасывал» накопившиеся мысли и эмоции. Вернее, пытался сбросить.
Но сейчас это не помогло, Карл встал, щелкнул выключателем – загорелась лампочка в комнате – и отправился в душ, на ходу включая радио, но даже не прислушиваясь к его бормотанию.
Стоя под струями относительно теплой воды, он пытался не думать. Но мысли метались – от комиссара к Вэрди. Снова к комиссару. И куда-то очень далеко. Домой.
Карл взглянул в прямоугольное зеркало и снова увидел следы старых ожогов на плечах. Ему тогда очень сильно повезло, что Рихард оказался рядом и вовремя вытащил его из огня. Ведь это была случайность, самая настоящая. И если бы не она…
Он резко выпрямился, в последний раз посмотрел на свое отражение и, завернувшись в полотенце, вышел в коридор.
Радио продолжало бормотать, кажется, что-то о погоде. Спайк хрустел остатками корма на кухне. Настенные часы, оставшиеся от прежней хозяйки квартиры, гулко пробили три часа. Казалось, все было обычным, вот только…
Сквозняк. Очень странный, похожий на чье-то дыхание, но продирающий до костей. Карл поежился. Ему показалось, что пол под его ногами дрогнул. Отступив на шаг, инспектор, сам не зная зачем, вынул из кармана пальто пистолет: сегодня он решил нарушить устав и не стал сдавать его. Ларкрайт внимательно огляделся и тихо спросил:
– Кто здесь?
Невесомая ладонь коснулась плеча. Карл резко обернулся и… шарахнулся назад.
Высокая седая дама в голубом дождевике маячила в нескольких сантиметрах над полом. Сквозь даму виднелись окно и тумба с маленьким черно-белым телевизором. Инспектор замер, потом потер глаза. Видение никуда не исчезло, продолжая покачиваться. Губы разомкнулись, и Карл услышал голос: