Завороженные. Следствие ведёт Рязанцева - стр. 8

– Как это?

– Я не знаю, как передать, но проснулась я вся в холодном поту, и сердце колотилось так, что думала, выпрыгнет из груди.

– Светка, ты просто спала на левой стороне. Прижала сердечную мышцу, вот тебе кошмары и снились. Так бывает.

– Но потом ведь так всё и было. Только женщины этой я не видела. Помнишь, когда бабушка умерла, я во сне ворону видела? Я ещё тогда тебе позвонила, а ты так же надо мной посмеялась, а вечером сама перезвонила и сказала, что бабушка умерла.

Это было правдой. Светкины сны действительно в девяноста девяти случаев из ста были вещими.

– Я готова согласиться, что сон твой вещий и предсказал то, что произошло и с дачей, и с мамой, но ворона – это случайность.

– Посмотрим.

Так было и раньше. Ещё в школе. Когда заканчивался учебный год – на каникулы уходили с радостью. Весь июнь был наполнен играми и развлечениями. В июле друзья чаще всего разъезжались кто куда, и Лена бралась за книги. За месяц перечитывалась не только предписанная школой обязательная литература, но и то, что было гораздо интересней: «Робинзон Крузо», «Всадник без головы», «Три мушкетёра» и ещё гора всяких затёртых до дыр книжек. В августе снова возвращались друзья, и теперь это были посиделки по вечерам с рассказами о том, кто, где был и какие необычные истории там приключились. Появлялась томящая грусть, скучалось по школе, хотелось, чтоб скорей наступило 1 сентября, и снова началась вся эта учебная круговерть, пусть даже с двойками и замечаниями в дневнике.

То же чувство томящей тоски Лена ощутила и сейчас, открывая дверь в свой кабинет. Нет, даже раньше, сразу же, с первыми звуками будильника, и потом, всю дорогу это покалывание в кончиках пальцев, и в душе – непонятное волнение, как будто она впервые входит в это серое здание с табличкой «Следственный комитет».

Она робко постучала в кабинет Махоркина. Сашка – любимый, родной, она уже успела соскучиться по нему. Захотелось незаметно проскользнуть внутрь, подойти сзади и укусить за мочку уха. Когда она так делала – он впадал в ступор. Удивлялся – как, откуда она узнала, каким чувством определила это его уязвимое место.

Лена приоткрыла дверь и вздохнула, кабинет был полон сотрудниками. Проскользнуть незаметно не удастся, а уж укусить… ладно, укушу потом.

Вошла и сразу заулыбалась. Знакомые лица уже давно стали родными, и видеть их всех она была рада. Радость от встречи вызывал даже противный Волков, бронзовый, почти обугленный, он вполне бы сошёл за афроамериканца, если бы не длинный нос и тонкие губы, ну и скулы, конечно, хотя у негров, кажется, скул вообще нет. Ах, ну да, он же у нас гасконец.

Судмедэксперт Игорь Волков первым отреагировал на появление Рязанцевой.

– О! Наяда пожаловала. Что-то вы с Махоркиным бледненькие какие-то. Ну и стоило ради этого на курорт ехать? То ли дело я на даче. Вот каким должен быть загар.

Длинные ноги-палки, торчащие из бахромы обрезанных до колен джинсов, и такие же костлявые и длинные руки были покрыты загаром цвета горького шоколада.

– Не напоминай мне про дачу, – болезненно скривился оперативник Виктор Котов, который ненавидел свою дачу вместе с комарами, оводами, тёщей и полевыми работами. – Стыдно признаться, но я даже обрадовался этому двойному убийству, теперь хоть у меня отмазка есть. Пока не раскроем, на дачу не сунусь, пусть сами там со своими заготовками возятся, а то – «достань банки из подвала, отнеси банки в подвал». Вот на фига, вы мне объясните, впахивать два, а то и три месяца, чтобы потом ещё два месяца всё это мариновать, солить, парить, жарить, в банки укладывать, стерилизовать и забивать всем этим подвал.