Завоевание Рая - стр. 15

С последней фразой на ногу Артёма обрушилась свинцовая труба. Удар был размашистым, без капли сожаления.

Кости затрещали. Артём вскрикнул, повалился на пол и из последних сил схватился за ногу.

– Стой смирно! – прорычал Гоха, обрушивая второй удар по руке.

Это зрелище меня ошеломило. На моих глазах ломали парня, которому в последние дни и так немало досталось. Я хотел закричать и прекратить эту бойню.

– Хватит!..

Я услышал слово, которое кричало в моём уме. Но мои губы оставались бездвижны.

– О, смельчак! – с удовольствием произнёс Гоха, приближаясь к Макару. Он осмотрел его с головы до ног. – Ты выглядишь поплотнее. Явно выдержишь больше, чем два удара!

Макар поднял голову и пристально взглянул в глаза Гохи:

– А ты сам сколько выдержишь?

Тут же на спину Макара обрушилась труба. Я понял, только повернув голову влево. Там притаился другой офицер, выжидающий команды Гохи.

Лицо парня скривилось, но тело не содрогнулось. Вдогонку Гоха ударил по его плечу. Офицер сзади ударил по бедру.

Макар повалился на колени. Я уже хотел закричать и броситься на помощь, но внутренний страх остановил меня.

«Я им ничем не помогу, только приму удар на себя. Что я могу сделать?..» – подумал я.

Гоха размахнулся и завершил казнь ударом в челюсть. Звук разламывающихся костей, вытекающие изо рта ручейки крови, выбитые зубы – всё перемешалось в моей памяти. То, что казалось мне тюремной камерой, в конце концов оказалось пыточной.

Макар рухнул на пол. На его лице оставалась вызывающая ухмылка, которая своим видом подначивала: «Это всё, что ты можешь?».

Гоха равнодушно взглянул на тело и произнёс:

– Вы двое. Тащите его в санчасть! – он указал пальцем на меня и на Седого.

Мы взяли Макара под руки и понесли его по центральной тропинке.

«Что здесь происходит?! Что это за место?! Эти садисты нас поубивают!». – запаниковал я, тяжело дыша.

Я взглянул на побитое лицо товарища: челюсть явно была не на своём месте, большинства передних зубов нет, один глаз полностью закрыт, другой полуоткрыт, и всё его изъеденное шрамами лицо окроплено кровью.

Меня охватил страх:

«Не станет ли это его кончиной?.. Нужно скорее нести его!».

Мы протащили крупное тело Макара ещё несколько сотен метров, как раз до двери, на которой висела красная табличка: «Медицинская часть». Дверь была открыта.

– Ложите на кушетку! Опять какой-то дятел залетный! – пролепетала бабка, сидящая внутри.

Мы занесли тело внутрь.

– Что с ним бу…? – не успел я договорить, как бабка закрыла перед нами дверь.

Мы вышли к аллее перед санчастью.

Седой достал пачку сигарет, посмотрел по сторонам, чтобы убедиться, что рядом нет офицеров, и закурил:

– А ведь тяжелый, скотина!

– Имей хоть каплю сочувствия. Он получил немало и к тому же пытался остановить бойню. – сказал я, возмущаясь поведением циника.

– Да если бы он не подал голос, то остался бы цел! Нечего лезть на рожон! Тут есть устав и его нужно придерживаться!

– Ты вообще в себе? Там избивали Артёма, а он за него вступился. Какой здесь устав?!

Седой приложился губами к сигарете, затянул в лёгкие дым и отрывисто произнёс:

– Офицеры всё правильно делают. Пиздить вас надо.

Градус моего терпения накалился:

– Прикрой рот, осёл. Ты один из нас и также бы получил по своей пустой башке.

По мере словесной баталии мы становились всё ближе и ближе друг к другу. В такие моменты мысли в моей голове заканчивались, и происходящее неслось в тартарары.