Завет стали. Орудие предзнаменования. Книга первая - стр. 71

– Ты действительно умеешь играть или просто балуешься? – спросил Дорр.

Синдер широко ему улыбнулся.

– Понятия не имею. – Он постучал себе по голове. – Воспоминаний ноль, помнишь?

Однако уверенность, с которой он обращался с мандолиной, и способность настроить ее только по слуху говорила, что наверняка умеет.

Мирк рассмеялся.

– Должно быть, у тебя в голове царит хаос, оттого что ты не помнишь, что знаешь, а чего не знаешь.

Синдер хохотнул.

– Да, моменты определенно бывают.

Он вернулся к занятиям с мандолиной. Вскоре его удовлетворило то, как были настроены все струны. Он энергично перебрал их и остался доволен нужными нотами. У мандолины был хороший резонанс, и Синдер задался вопросом, как долго она пролежала в шкафу.

– Не сиди без дела, – сказал Дорр. – Сыграй уже что-нибудь.

Синдер понял, что не знает ни одной песни. Он просто не знал, что сыграть. Может, можно…

Он закрыл глаза и позволил пальцам самостоятельно сложить узор. Начал неуверенно, как будто руки заново учились делать это, восстанавливали некогда известный, но уже забытый навык. Пальцы перебирали струны, пока не сложилась мелодия. Они вспомнили то, чего не помнило сознание, и его уверенность возросла. Он ускорил темп.

Это было так же, как и с мечом. С каждым днем Синдер становился все увереннее в своих способностях. Ему было далеко до мастерства, но он прошел долгий путь. Улучшив силу и выносливость, он добьется и более высоких целей.

Он отставил мысли о бое и сосредоточился на мандолине, бренча и перебирая струны.

И родилась музыка. Он играл песню, все еще с закрытыми глазами. Мир померк, когда в голове возникло видение.

Он сидел на скамье, стоящей на краю скалы. Под ним раскинулась деревня, дома гнездились на террасах, вырезанных в крутых склонах. Деревеньку омывала струящаяся речушка. Она рассыпалась ступенчатыми водопадами, создавая радужный ореол.

Рядом сидела женщина. Он уже видел ее раньше. Несколько раз она снилась ему, в том числе и по дороге из Ласточки в Быстромечие. Они гуляли в парке в каком-то далеком, полном изящества и красоты городе. Она была почти одного с ним роста, и сейчас она пела уверенным контральто на языке, которого он не понимал.

Он играл для нее и для нее одной, его пальцы бегали по струнам мандолины. Он растворился в музыке, в звуках ее голоса, в ощущении ее присутствия рядом с ним. Он скучал по ней, скучал по танцам с ней.

Песня закончилась, и Синдер открыл глаза, охваченный беспокойными мыслями. Это не могли быть его воспоминания о жизни в Ласточке. В видении он казался намного более старым, пресыщенным жизнью… что не имело никакого смысла, ведь ему было всего шестнадцать.

Но они казались такими реальными… Синдер все еще ощущал на коже океанский бриз, чувствовал запах жасмина, вплетенного в волосы женщины, все еще слышал, как она поет, чувствовал ее любовь.

Затем он вздрогнул, расстроившись и забеспокоившись о своем душевном здоровье. Что значили эти видения и сны? Почему он их видел?

Но у него не было возможности обдумать эти вопросы: остальные кадеты благодарно ему аплодировали.

– Совершенно чудесно! – улыбаясь, с энтузиазмом сказал Дорр.

– Фантастика, – согласился Горан, улыбаясь так же широко, как и Дорр.

Старший кадет закивал.

– Зима будет не так уж и дурна, если ты будешь играть нам, пока мы заняты бездельем или работой.