Завет стали. Орудие предзнаменования. Книга первая - стр. 38

Райнер, должно быть, заметил неприязнь на лице Синдера.

– В «Видениях» нет особого смысла, – сказал он. – Я прочел книгу уже дважды, но она кажется такой… – Ему, похоже, было непросто подобрать правильное определение.

– Пропитанной кровью? – попробовал догадаться Синдер.

– Пустой, – ответил Райнер. – Меде был гениальным стратегом, но его сочинения не касаются его войн. Они являются поразительно бессодержательным смешением различных религиозных традиций. Меде их не понимает и включает эти противоречащие друг другу аспекты в свои сочинения.

Синдер сел в кресло напротив Райнера.

– Каким образом?

– Сейчас посмотрю, – Райнер пролистал книгу. – Вот, например, девятнадцатая сутра, двенадцатый стих: «О божественный почитатель! Одурачь врага своего и знай, что все грехи будут прощены»… – Райнер пролистал страницы дальше. – Но дальше есть восемьдесят пятая сутра, стих седьмой: «Лживые языки же будут брошены в пределы, проклятый и окончательный ад, где и пребудут на потеху ракшасов». – Райнер отвлекся от книги. – Две сутры. Одна утверждает, что ложь приемлема в определенных обстоятельствах, а другая говорит, что мы будем прокляты, если солжем.

– Или, возможно, они неполные, – сказал Синдер. – Может, то, что хотел донести Меде, было потеряно в веках. Или значение слов, которые он использовал, изменилось с течением времени.

Ему казалось логичным, что смысл слов может меняться со временем. Такое простое слово, как «палка», могло иметь совершенно иное значение тысячу лет назад. Могло описывать понятие, знакомое лишь тем, кто жил в то время.

– Может быть, – сказал Райнер, хотя по его голосу было ясно, что он не убежден. – Но предполагается, что «Видения Меде» – прямые слова Девеша, которые были открыты Меде во время трансов, в которые он впадал, когда скакал на запад на своем коне. Он сказал…

– Как звали его коня?

– Его коня?

– У каждого мифического героя имеется не менее мифический скакун, – расплылся в улыбке Синдер. – Об этом говорится в каждом художественном произведении, что я прочел. Шокан и Ая. Сира и Шан.

– Скакуна Меде звали Бледный. Он назвал своего коня в честь тысяч обескровленных трупов, которые оставлял за собой.

Синдер скривился. Отвратительно.

– То есть если подытожить. Меде был психом со склонностями к геноциду, который считал, что его наполняет глас божий? И это все?

– Его отец подогревал эти амбиции, – сказал Райнер. – Говорят, что на смертном одре отец Меде, Филипп Парнский, сказал сыну: «Слушай мои слова, ибо это глас Девеша. Сын мой, испроси себе другое царство, ибо то, что я оставляю, слишком мало для тебя». Легенды гласят, что, произнеся эти слова, Филипп умер.

Синдер закатил глаза.

– Звучит так же невероятно как то, что «Видения Меде» – глас Девеша.

Райнер пожал плечами.

– Возможно… Наверное, – допустил он, поразмыслив некоторое время. – Но последний стих последней сутры «Видений» гласит, что однажды Меде возродится. «Он придет из страны умирающего солнца, будет рожден кровью и крещен в слезах своих врагов».

– Очаровательно, – пробормотал Синдер. – Под «страной умирающего солнца» имеются в виду княжества Закатного Солнца, я полагаю?

– Так говорит большинство из тех, кто верит в «Видения», – сказал Райнер. – Существует также версия книги, в которой последний стих изменен. Там тоже говорится о стране умирающего солнца, но еще там сказано, что восставший Меде станет предвестником Шокана, бессмертного героя.