Завещаю вам жизнь - стр. 3
Агент с глазами-дырочками указал на отдельную скамью, подошел к пожилому чиновнику с блестящими залысинами.
Чиновник при первых же словах агента поднял голову, поглядел на нее. Поднялся.
– Одну минуту! – сказал он агенту. Уходя, боком, по-птичьи, еще раз взглянул на нее. Это обеспокоило.
«Они ничего не знают! – сказала она себе. – И не могут знать!»
Сидела прямо, сжав губы.
Напротив скамьи, в простенке между узкими окнами, висел поясной портрет Гитлера: правая рука судорожно сунута за борт френча, в крысиных глазках ненависть и затаенный страх, большинством принимаемые за решимость.
Портрет обреченного…
В комнату ввели высокую белокурую даму в норковом манто и низенького упитанного мужчину в зеленой охотничьей куртке поверх сиреневой шелковой пижамы.
Мужчина был незнаком, в даме она узнала одну из самых модных танцовщиц.
Осторожно перевела дыхание, скрывая облегченный вздох: хватают кого попало, значит, ничего опасного…
Танцовщицу повели в дальний конец комнаты, «охотника» усадили неподалеку.
Они встретились взглядами.
«Охотник» посмотрел, словно сфотографировал. Сделал снимок – стал безразличным, отвел глаза – чистые, серьезные. Глаза товарища.
Что же случилось?…
Вернулся чиновник с блестящими залысинами. Не один. За ним шагал худосочный юнец в черном мундире.
Агент с глазами-дырочками щелкнул каблуками.
– Эта? – спросил юнец, обшарив ее взглядом.
– Так точно, – отрапортовали глаза-дырочки.
– Бумаги изъяты?
– Все здесь…
Юнец провел рукой по гладким русым волосам.
– Идите за мной, – сказал юнец.
– Входите.
Она вступила в клетушку, некое подобие приемной, но совершенно пустую, глухую. В клетушке имелась еще одна дверь, и юнец нажал на ручку.
– Сюда.
За дверью открылся длинный кабинет. От порога в кабинет вела серая дорожка. Дорожка утыкалась в широкий стол, перед которым одиноко стоял обычный венский стул. В правом углу кабинета – приземистый сейф, в левом – окно с решеткой, прикрытое зелеными портьерами. У окна, спиной к нему, человек среднего роста в штатском. Возле самой двери, слева, маленький столик с табуретом для секретаря или как это здесь называется…
Лампы не горели. В кабинете плавали сумерки.
– Идите! – приказал юнец.
Сам он, прикрыв дверь, уселся за маленьким столиком.
Она осталась стоять на серой дорожке.
Человек у окна тоже не двигался, разглядывая ее.
Потом медленно поднял руку, щелкнул выключателем. Под высоким потолком вспыхнула яркая лампа.
Она увидела наконец лицо человека у окна.
Серое лицо служаки, редко бывающего на воздухе. Редкие серые волосы. Морщинистый кадык. Серые зубы, обнажившиеся в деланой улыбке.
– Ну, вот и мы, фрейлейн Штраух! – сказал человек с серым лицом.
Он направился к столу, положил на зеленое сукно костлявые кулаки, выжидательно взглянул на нее, потом на венский стул.
– Вы следователь? – резко спросила она.
– Совершенно верно. Садитесь.
– Я протестую против моего задержания и требую объяснить, почему меня арестовали!
Человек с серым лицом покачал головой:
– Не волнуйтесь, фрейлейн Штраух, – не повышая голоса, сказал он и опять показал зубы.
– Я требую, господин…
– Хабекер. Рудольф Хабекер, фрейлейн Штраух.
– Я требую, господин Хабекер, немедленно предъявить доказательства моей мнимой вины.
Хабекер стоял и тер руки. Кожа у него была сухая, шелестела. Потом следователь подергал себя за указательный палец левой руки, щелкнул суставом, улыбнулся.