Завещание волхва - стр. 31

Вскоре Алехандро забыл о том, что случилось в придорожном кафе. Весь остальной путь он проделал, размышляя, как выполнить задание Белозара и при этом не попасться. В уголовном кодексе его будущие деяния квалифицировались как кража со взломом и грозили несколькими годами заключения. Причем не только ему, но и Белозару, если в случае неудачи он расскажет в полиции, кто его послал. Алехандро казалось странным, что жрец рискует своей репутацией и даже свободой из-за какой-то книги. Но Белозар часто удивлял его своими поступками, а еще больше – отношением к жизни. Он казался несовременным человеком, что называется, не от мира сего. Отвергал то, что было привычным и общепринятым, и подчинялся правилам, о существовании которых Алехандро даже не подозревал, настолько они были архаичными, покрытыми пылью времен. Но на то он и был жрец Перуна, служитель культа языческого бога, давно забытого и отринутого народом, который некогда поклонялся ему. Придя однажды к такому выводу, Алехандро уже не пытался оценивать приказы жреца с точки зрения современной морали или даже логики. Он выполнял их, не раздумывая. А с собственной совестью он всегда мог найти общий язык, не испытывая никаких затруднений.

Следуя указаниям автомобильного GPS-навигатора, Алехандро свернул с трассы. Сначала дорога, по которой ему теперь приходилось ехать, была асфальтированной, затем покрытой крупным гравием, а после перешла в грунтовую, изобилующую ухабами и ямами. Ехать по ней можно было только со скоростью пешехода, к тому же автомобиль немилосердно трясло. Алехандро ругался сквозь зубы. К поселку он подъезжал уже в вечерних сумерках. Он охотно объехал бы Кулички стороной, чтобы не попасться никому из местных жителей на глаза, но GPS-навигатор не знал другого пути, да его и не было. Удивительно, подумал Алехандро, что существовал еще и этот. В осеннюю распутицу или зимний снегопад поселок, вероятнее всего, оказывался отрезанным от внешнего мира, и добраться до него можно было бы только на вертолете. Но это было слишком дорого, и едва ли вертолеты сюда летали. Только теперь Алехандро сообразил, почему деревня называлась Кулички. К ней как нельзя более подходила фраза «у черта на куличках». Это был затерянный мир, со всех сторон окруженный непроходимыми лесами и болотами, в котором, тем не менее, жили люди, вопреки всему упорно цепляющиеся за свои дома и образ жизни. Это было необъяснимо, с точки зрения Алехандро. Сам бы он не смог прожить в этой глухомани и одного дня, если бы не знал, что уже назавтра навсегда покинет это место. Тем не менее, в поселке была даже небольшая церквушка, крышу которой венчал православный крест, позолоченный последними лучами заходящего солнца. Проезжая мимо нее, Алехандро привычно перекрестился. Служение Перуну для него не отвергало веры в Христа. Он был язычник и христианин одновременно и не видел в этом никакого противоречия.

Дома, расположенные то ли живописно, то ли хаотично – это зависело от того, в каком настроении смотреть, – скоро закончились. Проселочная дорога, изрытая копытами коров, довела его до глубокого оврага, через который был перекинут хлипкий деревянный мостик с прогнившими перилами. По нему могли перебраться люди, но не автомобиль. Проклиная все на свете, Алехандро оставил джип у оврага и дальше пошел пешком, не забыв прихватить фонарь.