Завещание с простыми условиями - стр. 17
НАДО ЗАЙТИ В ГОСТИНУЮ –
подкралась невесть откуда взявшаяся мысль.
Нет, не пойду,
– воспротивилась я.
И, словно против какого-то невидимого течения, начала подниматься наверх, чтобы облачиться в домашний халатик с рыбками, который мама прислала мне из Барселоны.
Мысль о том, что хочешь-не хочешь, а надо спуститься назад, на кухню, чтобы приготовить ужин, отчего-то вызвала легкую панику.
Оттого, что надо будет пройти через гостиную.
Я не могла понять, что со мной происходит. Квартира мне очень понравилась, поразила своим великолепием, практически все вещи и предметы были достойны экспозиций лучших музеев. Бывает, конечно, такое, что я немного побаиваюсь темноты, но только в тех случаях, когда мне угрожает реальная опасность. Например, предпочту сидеть без хлеба, чем сбегать поздним вечером через полквартала в ларек (правда, на сигареты это не распространяется). Однако когда нет никакой реальной опасности, ни темнота, ни тишина меня не смущают. Я совершенно спокойно живу одна на улице Некрасова, и никакие ночные звуки или внезапно пробежавшая по потолку полоска света не способны ввергнуть меня в трепет.
Наконец, голод пересилил необъяснимые тревоги, и я, медленно спустившись по ступенькам, решила проникнуть в кухню окольным путем, через дверь под лестницей.
Высокая дверь скрипнула, отворилась, я оказалась на кухне и приступила к приготовлению ужина. Почистила и поставила на плиту картошку, засунула в духовку нанизанные на вертел куриные крылышки, включила гриль и завела таймер на полчаса.
После чего села на удобный стул с выгнутой спинкой и полукруглыми ножками и засмолила сигарету.
Через некоторое время какая-то сила стала тянуть меня в сторону соседней комнаты. Несколько минут я пыталась ей противостоять, но, в конце концов, не удержалась и заглянула в столовую. Темно и тихо. Мертвая, пронзительная тишина. Я щелкнула выключателем, и большая медная люстра осветила прозрачный буфет, широкий стол и ряд стульев.
Все на своих местах.
Я сделала шаг внутрь столовой.
За ним – еще один.
Возвращайся в кухню, Марта! – надрывался внутренний голос.
Но остановиться было невозможно.
Я медленно пересекла столовую и вплотную подошла к дверям гостиной.
И распахнула их.
Свет из столовой слабо осветил очертания дивана, силуэты картин и папирусов на стенах.
Вытянув руку вдоль стены, я включила свет и начала медленно оглядывать комнату с противоположной от портрета стороны.
Изящный старинный натюрморт в дорогой раме.
Низкое кресло с широкими подлокотниками.
Такой же диван.
Огромное окно с плотными темно-лиловыми шторами.
Ореховый столик со статуэткой, морской пейзаж с изображением шторма, еще одно кресло…
Взгляд неумолимо приближался к портрету.
Остались только часы.
Я невольно прилипла к ним глазами, пытаясь не сдвигать взгляд с места. Подробно рассмотрела изображения прекрасных дам и храбрых моряков. Отметила время – десять минут девятого. Осторожно переместилась на гири…
Не выдержал он и глянул, – шибанула в мозг строка из «Вия».
Не выдержала я – и глянула.
Ну, и чего я боялась?
Портрет был поистине прекрасен. Отец наверняка заказал его у признанного художника. Необычный сюжет, сочетания красок, оттенков, полутонов – все свидетельствовало о высоком мастерстве живописца. От полотна было невозможно оторвать глаз. Картина казалась живой – луг цвел, река шумела, мост поскрипывал под тяжестью фигуры отца, а он сам, опираясь на перила, смотрел мне прямо в глаза, и казалось, что он вот-вот моргнет… Мне не нравился только черный лес позади отца. Он стоял сплошной высокой стеной и будто затягивал в свою страшную глубь, от него веяло жутью. С ярким летним лугом он контрастировал как день и ночь, как небо и земля.