Завещание Мадонны - стр. 9
Галустьян кивнул.
– Вы только не думайте, что я выставляю только одних бездарей, хотя и такие есть. Бизнес. Но двоим художникам я дал путевку в жизнь. Оба сейчас живут в Германии. В советские времена не член Союза художников не мог устроить персональную выставку. Теперь эта возможность у людей есть.
– Не у всех есть тридцать тысяч долларов. Или лучше пятьдесят, если учитывать все расходы?
– Стимул работать, – пожал плечами бородач.
– И мальчики на самом деле работали! – воскликнул старичок. – Копили деньги, занимались мелким бизнесом и продолжали писать картины. Молодцы!
Я подумала, что мне нужно будет как-нибудь наведаться в галерею к Галустьяну, расспросить его подробно, вообще поближе с ним познакомиться – мало ли какие консультации потребуются для работы. Ведь наверняка он сможет посоветовать какого-то специалиста, если окажется не в состоянии ответить на мой вопрос.
– Отойдите от двери, пожалуйста, – прозвучал у нас за спинами вежливый, но твердый мужской голос.
Мы все повернулись. В зал входила дама в вечернем платье и бриллиантах в сопровождении четырех телохранителей. Говорил один из них. Дама была очень холеной, вероятно, после пластической операции (а то и не одной), потому что с близкого расстояния была видна какая-то неестественность лица, да и приходилось мне раньше видеть именно такой разрез глаз после подтяжки.
– Пойдемте, Алевтина Николаевна, – вежливо обратился один из телохранителей к охраняемой особе, и компания с дамой посередине и крепкими молодыми людьми с четырех сторон проследовала на последний ряд. Может, для того, чтобы никто не выстрелил в спину?
– Вы знаете, кто это? – спросил у меня маленький старичок.
Я покачала головой.
– Чья-то жена, – хмыкнул бородач. – Но вообще-то такие обычно гоняются за живописью девятнадцатого века или даже более ранней.
– Почему бы не вложить деньги в социалистический реализм? – подал голос теперь уже предпоследний прибывший, который сразу же меня узнал и спрашивал, что привело меня на аукцион. – Через тридцать-сорок лет он еще может взлететь в цене. Я лично пришел потому, что считаю эти картины очень перспективными.
Бородач кивнул. Насколько я поняла, никто из присутствующих не собирался вывешивать советскую живопись у себя дома. Ее рассматривали исключительно как вложение денег.
– Как вы узнали об аукционе? – Я посмотрела на бородача.
– Позвонили из адвокатской конторы, которая исполняет последнюю волю усопшего. Он оставил список тех, кого могут заинтересовать экспонаты его коллекции. По электронной почте мне прислали состав лотов и даты проведения торгов. Я подал заявку в Аукционный дом в обычном порядке.
– Мне и из адвокатской конторы звонили, и сообщение прислали из Аукционного дома как постоянному клиенту, – сказал галерейщик. – Они меня регулярно оповещают. Только никаких скидок не делают.
Старичок тоже был в списке, оставленном усопшим, предпоследний прибывший сказал, что отслеживал по Интернету появление в продаже советской живописи, в которую намерен вложить деньги. Немцу об аукционе сообщил Галустьян, с которым, как я поняла, они давно знакомы и сотрудничают, а раз Вальтер Кюнцель в это время находился в России, что ж не посетить аукцион?
На сцене тем временем появились люди – рабочие и распорядитель.