Завещание бессмертного - стр. 31
– Это что – завтрак? – надкусил лепешку Эвбулид, не притрагиваясь к чесноку. – Или обед?!
– И ужин тоже! – грустно усмехнулся привратник. – Привыкай к такой жизни, эллин, – Ахей, Беот или как там тебя?
– Афиней! – с набитым ртом пояснил Эвбулид.
– Во-во! И отдыхай, если, конечно, не попадешь на глаза этой старой карге-ключнице! Публий – бараньи рога ему в душу! – уехал на охоту в горы, так что сегодня можешь спать спокойно!
Весь остаток дня, мучаясь от голода, но так и не притронувшись к гнилому чесноку, Эвбулид пролежал на пахнущем немытыми человеческими телами тряпье в углу.
2. Ключница и грамматик
К вечеру в комнату потянулись домашние рабы – садовник, повар, водонос, знакомый уже ему старый привратник. От них он узнал, что Публий – греческий перс с римским именем – незаконнорожденный сын Эвдема, что мать его, как и у брата нынешнего царя, – бывшая рабыня, со временем надоевшая Эвдему, в отличие от наложницы отца Аристоника, которую царь Эвмен любил всю свою недолгую жизнь.
Запутавшись в том, кто от кого родился, кто кому надоел и у кого брат в нынешних правителях Пергама, Эвбулид понял только одно: больше всех наук пятнадцатилетний Публий любит уроки, которые дают ему юные и особенно зрелые рабыни, а высшую философию видит в том, как бы понаряднее разукрасить лица попавшихся ему под руку рабов.
В последнем новоявленный грамматик смог убедиться уже на следующее утро во время первого занятия с сыном Эвдема.
– Начнем с истории! – приветливо сказал он ворвавшемуся в увешанную коврами комнату чернявому юноше.
– Амура и Психеи? – уточнил, плюхаясь в высокое кресло и задирая ноги, Публий.
– Я вижу, ты неплохо разбираешься в жизни богов и героев, если знаешь такие малоизвестные истории, гм-м, не очень-то подходящие для твоего юного возраста. Поэтому давай лучше перейдем к истории Эллады – величайшей из всех государств мира. Я расскажу тебе о ее прекрасном и трагическом прошлом, – пообещал Эвбулид зевающему Публию, – о величественных статуях Фидия и справедливых законах Солона, о неповторимых шедеврах скульптора Праксителя и живописца Тимомаха, моего далекого предка ваятеля Эвбулида и творца великих статуй Скопаса… – Видя, что искусство не трогает юношу, он перешел к военной теме: – А еще я поведаю тебе о знаменитой Марафонской битве, в которой эллины одержали решительную победу над персами…
– Над персами?! – гневно вскричал Публий. – Давай! Сейчас я тебе покажу, кто победил в этой битве!
Публий принялся срывать со стен тяжелые серебряные и золотые блюда и швырять ими в голову едва успевавшего уклоняться Эвбулида.
– Ну, кто взял верх? Твои предки или мои?!
Юноша потянулся к свисающим с пурпурного ковра махайре и римскому мечу.
Эвбулид, обращая все в шутку, поднял руки:
– Ты!
– Тогда – на колени! – скомандовал Публий.
Пожав плечами, Эвбулид улыбнулся и встал на колени.
– Проси пощады! – потребовал Публий.
– Пощади! – прижал ладони к груди Эвбулид.
– Не так! – закричал юноша. – Повторяй за мной: нет на Земле силы…
– Нет на Земле силы… – улыбаясь, повторил Эвбулид.
– … более могущественной, чем великая армия персов…
– …персов…
– …которая наголову разгромила ничтожных эллинов в Марафонской битве!
– Но это противоречит истории! – воскликнул Эвбулид.
– Ах, так?! – поднимая римский меч, вскричал Публий. – Последний раз спрашиваю: кто победил в битве при Марафоне?