Завернувшись в тёплый плед. Осень - стр. 4

– Катя, дай шанс! Я уверен, что вместе мы справимся с трудностями. Я говорил с другом, он зовет меня в кулинарную школу. В турбизнесе без хорошего общепита никак, повара всегда востребованы. Ты выучишь язык, и мы найдем тебе работу. Стоп! Я даже знаю какую. Ты будешь проводить экскурсии для своих соотечественников. Рано утром мы будем ездить на океан. Тебе же понравилось плавать на восходе, когда на пляже малолюдно. Только рыбаки и чайки.

– Георг, ты что? Ты окончил институт с красным дипломом, тебя в аспирантуре оставляли. Сам мне говорил, что с детства мечтал стать как отец – строителем. Тебе было нелегко, не так ли? Жить в холодной стране, где солнце – редкий гость, где зима, по твоим же словам, бесконечна. Ты много трудился, чтобы выучить язык и отлично сдавать все зачеты. А чертежи? Сколько их ты чертил не только себе, но и всем двоечникам. И вот какая-то кулинарная школа. Ты себя слышишь? Зачем? Не надо таких жертв, любимый. Ты же уже работаешь по специальности?

– После отпуска меня переведут на новый объект. Прорабом. Будем строить дом для молодых специалистов. Проект новый, не обкатанный. Ответственность большая. На окраине города. Там по генеральному плану несколько микрорайонов возведут. Наступаем на джунгли. Мне, кстати, человек знакомый из департамента намекнул, что я там смогу квартиру получить. Если мы поженимся, то точно дадут ключи.

Небо рассекла молния и отразилась в глазах Георга. Прогремел гром, и начался ливень. Вода хлынула водопадом. Георг прикрыл жалюзи.

– Я не уверена, что тебе нужна квартира в новостройке у черта на куличках. Уезжать из старинного особняка в центре города не стоит. Да, ты не один. Но у вас и комнат много. Тем более, сестра замуж выходит и уезжает, брат в загранкомандировке. Вы тут одни с отцом остаетесь. Эльса, его подруга, к вам только на выходные приходит, как я поняла.

– Катя, я не пущу тебя, спрячу твой паспорт и выкину билет… Нет, не смогу. Я не из тех, кто держит силой, ты же знаешь. Голова раскалывается. Это от грозы, да? – он отвернулся, но она успела заметить глаза, набухшие слезами. – Давай встретимся следующим летом, и примем окончательное решение, – в гулком шуме дождя она еле разобрала его слова.

– Все решено, Георг. Душа болит, но я не хочу недомолвок. Я очень боюсь потерять родителей, друзей, свой привычный мир. Там нет тебя. Но здесь только ты. Я трушу, отчаянно трушу и, прости, у меня сейчас разорвется сердце, но я все скажу. Ты необыкновенный! Я счастлива, что на дороге жизни встретила тебя. Полюбила. Но я не могу ничего с собой поделать. Я струсила, и получается, что предала нашу любовь. Прости меня, – Катя зарыдала в унисон с запоздалым раскатом грома.

Яркие звезды тропического неба бледнели, из-за соседних домов медленно поднимался диск солнца. Через три часа самолет унесет Катю в ее привычный мир.

С момента моего нового отсчета прошло 2,5 года. В них я была кем-то, но не уверена, что собой.

Были хирурги. Они собирали изломанное тело и уверяли, что пройдёт 2—5 месяцев, ты забудешь и побежишь.

Были реабилитологи. Они утверждали, что первые два года очень важны. Трудись, работай, (за кадром) вкладывай миллионы, ведь ты же хочешь вернуть свою прежнюю жизнь. А я хотела.