Затянутость во времени. Документальная повесть о событиях второй чеченской кампании - стр. 6
– Первый взвод на места, – Смагленко показался на фоне более светлого неба перед строем.
Остальная рота, тяжело чавкая в вязкой грязи и негромко переговариваясь, стала расходиться на ночлег.
Взводный помедлил, потом назвал двоих:
– Швец.
– Я.
– Дим Димыч.
– Я.
– Эти двое остаются, остальные в 6.30 в разгрузках, с оружием у моей палатки. Николаев!
– Есть, понял.
– Сухпай не забудь.
– Возьмем.
– За что нас, тащ-льнант? – затараторил обиженный Леха Швец.
– Завтра будет у вас обоих время подумать, что кому и главное, когда нужно говорить.
Это было наказание для обеих за слишком длинные языки. Они вчера какую-то глупость сморозили ротному, и тот высказывал за это Смагленко.
– Так я же…
– Всё! Завтра вечером доложите, что надумали, а сейчас – отбой!
Леха, пока шли 20 метров до палатки, еще пытался полушепотом апеллировать к Денису. Но тот отмалчивался. Так же, как и Дим Димыч, которому хватило, в его 44 года, мудрости принять наказание от 22-летнего, в сущности годившегося ему в сыновья, мальчишки.
Взвод разошёлся по трем палаткам. Возле каждой послышалось дружное журчание – мужики отливали перед сном. Денис философским взглядом смотрел на темное хмурое небо, затем встряхнул, застегнул ширинку достал сигарету, прикурил от протянутой Максом спички. Молча покурили и полезли в палатку.
Палатки были устроены так. Сначала шел небольшой «предбанник», метра два в длину и не больше метра в ширину. По его бокам, под брезентовыми стенами, стояли ящики со всяким ненужным хламом. Были здесь и ОЗК, и противогазы, и изодранные бронежилеты, и замызганные, старые хэбэшки, и недоношенные сапоги. Помятые сломанные коробки для пулеметных лент, и сами, поржавевшие и порванные пулеметные ленты, и еще много чего не поддающегося описанию, но не подлежащего списанию со старшинского учета.
Вторая, основная часть палатки была собственно жилой. Для ее устройства сначала выкапывалась яма 2,5 х 2,5 метра и сантиметров 70 глубиной. Затем стены ямы укреплялись специальными деревянными щитами, так что края щитов поднимались сантиметров на 30 выше уровня земли по всему периметру ямы. В центре устраивался столб – поддерживать центральную часть палатки. Затем на выступающую часть щитов и центральный столб натягивались брезентом палатки. Три штуки, одна поверх другой, чтобы создать хоть какую-то прослойку воздуха и максимально сохранить тепло.
Внутри устанавливались широкие, от стены до стены нары шириной до 2-х метров. На них расстелены ватные спальные мешки, в которых и спит личный состав. Под головой у каждого – вещмешок, под ним – разгрузка и автомат. Оружие разведчик всегда держал при себе: ночью – под головой, днем – на плече, всегда с пристегнутым снаряженным магазином.
Со стороны входа оставалось пространство, которое занимали с одного угла обычная солдатская тумбочка, хранившая всякие нужности в виде «мыльно-рыльных» принадлежностей, конвертов, тетрадок, котелков и кружек. В другом углу стояла печка-буржуйка со сваленным возле нее ночным запасом дров.
Возле печки сидел Дим Димыч, он с мрачным видом пошевеливал своими необъятными плечами и попыхивал сигаретой в открытое жерло печки. В пляшущем свете огня Денис и Макс уселись на свои места на нарах и стали сталкивать облепленные грязью до самого верха голенищ сапоги. Четвертым обитателем их палатки был Леха Пузырев, который, зарывшись в свой спальник, старательно делал вид, что пытается заснуть.