Затерявшийся в кольце бульваров - стр. 8
Вся эта эпопея длилась почти два часа, потому что вчера, видимо, вышла реклама в газете, и сегодня с самого утра телефон разрывался от звонков людей, желающих быстренько, но за немалые деньги продать Андрею всякий хлам, который они считали антиквариатом. Некоторые приезжали без звонка, чем немало озадачили Дорина, которому казалось (он, правда, уверен в этом не был, потому что сам текст передавала в редакцию Марина), что адреса в объявлении он не указывал.
Таким образом, за то время, пока Фишерович разрушал ему мозг, Андрею пришлось отбиться от двух погнутых самоваров, примерно десяти икон «деревенских писем», одной керосиновой лампы и недобитого кузнецовского сервиза «в голубой цветочек». Слава богу, никто не принес книг, а то бы комментарии милейшего Глеба Аверьяновича, которыми тот сдабривал каждую появляющуюся из пакетов и сумок вещь, наполнили бы помещение таким ядом, что пришлось бы закрывать магазин.
Буквально через десять минут после ухода старого зануды его пост занял житель дальнего зарубежья с замечательной фамилией Ангельчик. Как объяснял всем желающим и нежелающим сам Абрам Исаакович, слово это не имело никакого отношения к ангелам, а просто свидетельствовало о том, что его давние предки были выходцами из Англии. По этой или по какой-то другой причине Ангельчик, лет двадцать пять назад покинув Россию, обосновался в Лондоне, где немного приторговывал антиквариатом. Понимал он в нем немного, еще меньше Дорина, немного путал Бебеля и Бабеля, что не мешало ему обо всем на свете рассуждать с апломбом и использовать длинные и непонятные слова.
Андрей с удовольствием прогнал бы его сегодня, тем более что поток сдатчиков к обеду не уменьшился, а возрос, но, памятуя о редкой способности Абрама Иосифовича быть «санитаром леса», то есть найти и купить какой-нибудь совершенно невообразимый мусор, делать этого было нельзя. В прошлый раз он умудрился приобрести огромный серебряный кальян, который славный лондонец почему-то называл «ориенталистским». Кальян чудовищной работы, но сделан был действительно где-то в Египте или на Ближнем Востоке в начале двадцатого века. А где еще делать кальяны – в Австралии?
По мнению Дорина, предмет был настолько страшным и грубым, что стоить он должен был как лом по весу серебра, то есть около двухсот долларов просто за металл. Но принесли его друзья родственников знакомых, которые считали, что владеют немыслимым сокровищем, и еле-еле согласились поставить на него тысячу восемьсот долларов – на руки, соответственно, тысячу четыреста.
За почти два года своего антикварного дилерства Дорин видел хорошие и дорогие кальяны, но этот к ним явно не принадлежал и «украшал» его лавку больше года, пока не пал жертвой господина Ангельчика. Андрей потом видел «свой» кальян в аукционнике с жалким эстимейтом в пятьсот фунтов, но и за эти деньги он продан не был. Однако Абрама Исааковича такие поражения не останавливали, и он аккуратно переводил добро на полное барахло. Поэтому гнать такого клиента было нельзя – у Дорина было не очень много друзей и родственников, но знакомые вне антикварной тусовки имелись в некотором количестве, и периодически они грузили его чем-то немыслимым.
На этот раз Ангельчик ничего не купил, возможно, был не в духе. Во всяком случае, предложения его по некоторым предметам были откровенно хамскими и к рассмотрению не годными. Однако общение с ним, разбавленное визитами москвичей, которым срочно понадобились деньги на рассаду и полиэтилен для теплиц, отняло еще почти два часа.