Затерявшийся в кольце бульваров - стр. 33

А в-третьих, что делать, если он приедет к Брайловскому, а того нет на месте? Что делать? Ждать? Ехать в магазин к кому-то еще? Клянчить у Гришкиных служащих? Из кассы они не дадут, а своих у них не окажется.

Дорин плюнул в сердцах, встал и отправился на поиски цивилизации, решив предложить кому-нибудь себя в качестве разнорабочего.

На табличке с номером дома было написано: улица Северная. Есть ли такая в Москве, Андрей не помнил и пошел дальше. Вокруг было пустынно, даже дежурных мамаш и бабушек, прогуливающих детей, нигде не было видно. Хотя нет, вон одна, качает синюю коляску. Дорин вспомнил прочитанную где-то историю о том, как некоего великого режиссера спросили: «Если в сценарии вам попадется строка: "На улице было пусто, даже не видно ни одной собаки", как вы ее снимете в фильме?» «Я сниму, – ответил гений, – пустую улицу и по ней бежит маленькая, поганая собачонка».

«А собачонку эту, – подумал наш герой, – зовут Андрей Дорин». Между домами была новенькая детская площадка, отдельно на особом столбике была прикреплена дощечка «Подарок жителям Ленинского района от районной администрации». Ясности эта надпись не прибавила. Такой район раньше был в каждом городе, да и сейчас основная масса этих названий сохранилась. «Все мы раньше были ленинцами, а некоторые так и остались. Я, например, остался, – усмехнулся Андрей. – Если у меня любимая жена – Лена, значит, я – ленинец».

В просвете между домами виднелся торговый центр. Вот туда-то ему и нужно. Он подошел к первому магазинчику под названием «Уникальные деликатесы» и заглянул внутрь. Разноцветные бутылки, рыба в нарезке и выпечка останкинского хлебозавода – вот и все деликатесы. Крашеная блондинка с большой грудью и короткими ногами, старательно грызя кончик ручки, заполняла какие-то бумаги. Самобытности магазину она не добавляла.

– Извините, – Дорин с трудом преодолел себя, – у вас не найдется какой-нибудь работы?

– Лариса, – раздался из угла голос с кавказским акцентом, – дай ему ведро и тряпка, пусть моет машина.

Толстый грузин или армянин, которого Андрей поначалу не заметил, сонно глядел на него поверх очков. Толстые губы растянулись в презрительной усмешке. Дорин постоял несколько секунд, сдерживая ярость. Он рассчитывал что-нибудь грузить, перетаскивать. Хотя, впрочем, чем это – не работа?

– А сколько денег дадите?

– Слушай, – черные глаза сверкнули гневом, – ты первый раз, да? Не смеши меня. Сто рублей получишь, как всегда.

– Сто рублей? – Андрей вытаращился на кавказца. – Всего сто рублей?

– Ну, могу дать три бутылка «бомжовка». – Хозяин явно хотел надуть новичка и заплатить меньше положенного.

Дорин не знал, что такое «бомжовка», догадывался, что, скорее всего, водка и не из лучших, но сколько она стоит, не имел ни малейшего представления. Но это было не важно. Он молча направился к выходу.

– Эй, гордый, сто пятьдесят дам, ладно, – догнал его голос грузина.

– Оставь его, Шота, – прозвучал за спиной женский голос, – ты видишь, он новый, молодой еще.

«Почему это я – гордый? – недоумевал Дорин. – То, что я не хочу за три копейки работать, что в этом гордого?» В следующем магазине его послали подальше, в соседнем двери были закрыты, а в следующем – предложили прийти вечером.

Но есть-то хотелось сейчас. И уже довольно сильно. Оставалась последняя надежда – большой продуктовый магазин, занимающий половину здания. Дорин поплелся на задний двор. Там трое мужиков как раз начали разгружать машину с зелеными бутылками.