Затаив дыхание - стр. 29

Они пришли к азартным играм с надеждой. Эмили Дикинсон[10], поэтесса, написала: «Надежда – нечто с перьями, что прячется в душе». Но если человек питает ложную надежду, нечто с перьями может превратиться в остроклювого ястреба, который выклюет душу и сердце.

В присущей ему добродушной манере Ламар поболтал с шестью беглецами от карт и костей. В какой-то момент, после философской тирады, он задавал один вопрос: «Не думайте, просто ответьте. Какое первое слово приходит вам в голову, когда я говорю надежда?»

Все еще на первой бутылке пива, Ламар не знал, какой ответ он сочтет оптимальным, но его не было среди первых пяти: удача, деньги, деньги, перемены, никакое.

Шестым собеседником Ламара оказался Юджин О’Мэлли, мужчина лет под тридцать с таким невинным лицом и скромными манерами, что даже со щетиной на щеках и подбородке и налитыми кровью глазами он не выглядел порочным, только несчастным.

Положив обе руки на стойку, сцепив пальцы на бутылке пива «ДДД», на вопрос Ламара он ответил: «Дом».

– У вас есть дом, мистер О’Мэлли?

– Зовите меня Джин. Да, по дороге в Хендерсон.

– И это дом дает вам надежду?

– Лиана. Моя жена.

– Она хорошая жена, да?

– Лучше не бывает.

– Тогда почему вы здесь, О’Мэлли?

– Должен быть на работе. Бригадир ночной смены строителей.

– Никакого строительства я поблизости не заметил.

– Кому нужна вторая смена при таком состоянии экономики? Потерял работу неделю тому назад. Не могу заставить себя сказать об этом Лиане.

– Но, мой дорогой О’Мэлли, если она достойная женщина…

– Ее уволили в июле. Через шесть недель родится ребенок.

– Вот вы и решили, что удача должна повернуться к вам лицом.

– Ошибся, Эд.

В баре Ламар представлялся как Эдуард Лоренц.

– Много проиграли? – спросил он.

– Теперь всё много. Я спустил четырнадцать сотен, половину выходного пособия. Не знаю, что со мной случилось, просто рехнулся.

Ламар допил пиво.

– Вы не станете проявлять свой ирландский темперамент, О’Мэлли? Не врежете старику за то, что он задаст грубый вопрос?

– Вы не такой уж старик, да и грубости я от вас не слышал.

– Только никакой лжи… Вы – заядлый игрок или всего лишь чертов дурак?

Джин рассмеялся.

– Умеете вы найти подход к людям, Эд. Я – чертов дурак, который никогда больше не заглянет в казино.

– Пожалуй, я вам верю. Никогда не встречал лжецов среди О’Мэлли.

– Вы знакомы со многими О’Мэлли?

– Вы первый. О’Мэлли, вы знаете, кто такой Исаак Ньютон?

– Ученый или что-то такое.

– И ученый, и что-то такое. Сотни лет ньютоновская физика давала науке инструменты, необходимые для построения современного мира. Теории и методы Ньютона по-прежнему работают, но теперь мы знаем, что многие из них несовершенны и даже ошибочны.

– Как же они могут работать, если они ошибочные?

– Это связано с редуктивистским подходом и влиянием аппроксимации на достоверность кратковременного эффекта.

– Да, разумеется, – и О’Мэлли закатил глаза.

– Эйнштейн уничтожил ньютоновскую иллюзию абсолютного пространства и времени. Квантовая теория положила конец самой идее контролируемого измерения процесса.

– И сколько пива вы выпили, Эд?

– Все это имеет непосредственное отношение к приятному сюрпризу, который ждет вас, О’Мэлли. Вы знаете Галилея?

– Лично – нет.

– Галилей тоже был великим ученым, и одну из его теорий, связанную с колебаниями маятника – период колебания остается независимым от амплитуды, – по-прежнему преподают на уроках физики в средней школе, то есть более чем через триста лет после ее открытия. Но она неверна.