Заступница - стр. 19
– Я считал вас людьми, – Вячеслав Игоревич начинает свою речь без предисловий. – А вы превратили бункер в концлагерь, совершенно забив девчонку только за то, что она не такая, как вы. Вера не оправдала моих ожиданий, избивая девочек и получая удовольствие от этого. Несмотря на ситуацию, таким не место среди нас, поэтому Вера будет изгнана из бункера сегодня же. Желающие попрощаться могут пройти в шлюзовой коридор.
– Это что? – не понимаю я. – Что происходит?
– Командир выкинул садистку, – объясняет мне Стас. – Слушай дальше.
– Каждое наказание должно быть утверждено у меня, – продолжает свою речь наш командир. – В противном случае будут серьёзные последствия. Новикова от работ освобождена под ответственность Николаева. Надеюсь, больше такого не будет.
А я вспоминаю… Не то, с какой ненавистью меня била Вера, а как она плакала, как обнимала. Я вспоминаю те минуты, когда эта жестокая девушка не была такой, и понимаю, что хочу ей взглянуть в глаза. Просто посмотреть ей в глаза, чтобы понять. А ещё я не хочу, чтобы кого-нибудь убивали, а это убийство, потому что за люком бункера ждёт только смерть.
– Мы можем пойти туда? – тихо спрашиваю я Стаса.
– Можем, – кивает он, явно не понимая, зачем мне это.
Наверное, он думает, что я хочу плюнуть Вере в глаза, увидеть, что отомщена, но я знаю, что подобное его во мне разочарует. Я ни за что не хочу разочаровывать Стаса, но и объяснять не тороплюсь. Он помогает мне подняться, придерживает меня, потому что ноги подгибаются и совсем не хотят идти, но я всё равно иду. Мне важно понять для себя самой.
Стас осторожно ведёт меня по коридору, когда я вижу эту процессию. Впереди вышагивает Вячеслав Игоревич с каменным выражением лица, за ним идёт Вера. На ней костюм химзащиты, болтается противогаз, то есть её не просто выкидывают, а дают шанс. Один-единственный шанс… Значит, наш командир всё-таки не зверь. А чуть дальше стоят девчонки со злорадными, ненавидящими взглядами, и так мне от них противно становится, что я хриплю вслед командиру:
– Стойте… – голос срывается, но я прошу почти жалобно. – Подождите!
– Валерия? – Вячеслав Игоревич останавливается, на его лице, кажется, заметно проступающее сквозь гранит удивление.
– Вера… – зову я, не отвечая нашему командиру.
Она поднимает доселе опущенную голову, и я вижу в её глазах не ненависть. Полные слёз глаза отражают страх и такую же растерянность, что испытываю и я. Она потеряна, сильно испугана, но при этом в ней нет привычной уже мне ненависти. Я понимаю, что сейчас противопоставлю себя всем, но просто не могу промолчать. Не прощу себе, если её убьют. Да, она не самая лучшая девушка, била меня, унижала, но я не хочу, чтобы её убивали! Только не так!
– Что нужно сделать, чтобы её не выкинули? – хрипло спрашиваю я Вячеслава Игоревича. – Я не хочу её смерти…
– Но она тебя избивала, издевалась над тобой, – напоминает мне командир, а я слышу в его голосе удовлетворение. – Ты хрипишь и едва ходишь, это же работа Веры?
– Да, – киваю я. – Она всё это делала, но она человек.
Я делаю шаг к ошарашенно смотрящей на меня Вере и обнимаю её, ожидая, впрочем, что она оттолкнёт, чего не происходит. Она замирает в моих руках, сразу же начав плакать. А Вячеслав Игоревич кивает, глядя на эту сцену.