Застенчивые кроны - стр. 21
– Да, ну… У меня много работы, – отмахнулась женщина.
– Угу, конечно, – скептически скривилась Даша. – И мои пробы, конечно же, не причем. И не переживаешь даже?
– Переживаю. Очень. – Люба сложила руки на груди и подперла спиной подоконник. – Глупости, да? Ты взрослая, умная женщина, а я все равно за тебя волнуюсь.
– Не стоит. Правда… Все будет хорошо. Я никогда не сорвусь, и не подведу вас…
– Причем здесь это? – насторожилась Любовь.
– Как это причем? Разве ты не из-за этого переживаешь?
– Нет! Как тебе только в голову подобное взбрело?! У меня даже мысли не было, что ты можешь сорваться.
– Тогда из-за чего?
Самое страшное, что Дашка искренне не понимала.
– Я боюсь, что тебе сделают больно… Как тогда, – взволнованно начала Люба. – Но одновременно с этим очень боюсь, что ты пожалеешь, если упустишь возможность сниматься. Или, наоборот – разочаруешься, уже ввязавшись в процесс… Я так не хочу, чтобы ты переживала, Дашка! Так боюсь, что тебе вновь разобьют сердце…
– Да, что ему будет, Люб? – с показной бравадой парировала Даша. – Оно у меня таким панцирем покрылось за все это время, что никаким переживаниям его не прошибить. Ну? Ты чего расстраиваешься? Ну-ка, выше нос! Ставр меня четвертует, если прознает, что я тебя расстроила.
– Можно подумать, от него можно что-то скрыть… – грустно улыбнулась Люба.
– Люб, – посерьезнела Дашка, – у меня правда все хорошо! И давай больше не будем об этом, ладно? Ну, ничего ведь не случилось. Ни-че-го!
Люба кивнула головой, соглашаясь. Если Дашка утверждала, что все в порядке, то нагнетать ситуацию было действительно глупо. Они разошлись, каждый по своим делам, и все бы на том и завершилось, если бы не Костя, который ближе к вечеру ворвался к ней в кабинет:
– Можешь уделить мне несколько минут?
– Кончено…
– Пойдем. Глянешь кое-что. Я тут посмотрел на досуге. И тебе, думаю, будет интересно.
Люба посеменила вслед за шкандыбающим на костылях мужчиной и замерла у входа в небольшой кинозал.
– Ну, пойдем, чего застыла?
– Что ты задумал, Костик?
– Ты должна это увидеть, Люба. И, как профессионал, сказать – разве может такой талант пропадать?
– Я не знаю… Она не хочет, Костя. Я разговаривала с ней сегодня. Даша абсолютно отчетливо дала понять, что не заинтересована, и…
– Вранье. И тебе это известно! Она просто боится! До усрачки боится не оправдать чьих-то надежд… Просто, посмотри! Посмотри, и скажи, что ее место не в кадре.
Люба нерешительно вошла в открытую мужчиной дверь. На мгновение сощурилась – так сильно ударил по глазам свет, льющийся с большого экрана. Герман тоже был здесь. Сговорились, выходит…
– Готовы? – зачем-то поинтересовался он, перед тем как дать отмашку на запуск отснятого материала.
Женщина кивнула. Когда-то давно, еще в прошлой жизни, Любовь возглавляла крупнейший кинофестиваль в стране. И, конечно же, она разбиралась в кино и всех нюансах кинопроизводства. А еще со стопроцентной точностью из десятков никому не известных людей Люба могла выделить лица будущих звезд. Сейчас она видела ярчайшую из них. Это было бы глупо – отрицать очевидное. Даша Иванова была гениальной актрисой. До дрожи, до слез, до перехваченного спазмом горла талантливой. Не знающей себе цену, запутавшейся маленькой девочкой.
– Ну, что скажешь? – требовательно спросил Константин, когда экран потух.