Заставь меня влюбиться. Влюбляться лучше всего под музыку - стр. 79
Я сохранила номер Калинина и долго думала, как записать его в справочнике. Перебирала, сочиняла и остановилась на простом: «Дима». Потом решила написать ему.
От кого: Я
Кому: Дима
«Привет. Прости, что так вышло. Мне очень стыдно за брата. Надеюсь, тебе не очень сильно попало? Если бы я знала, что так получится… Просто прости. Скучаю»
Стерла «скучаю». Затем просто все стерла.
Бесит. Не могу. Просто не могу. Девочка не должна писать первой. Или как? Я даже не знаю, как бывает, но что знаю точно – не хочу бегать за парнем, потом, когда он вышвырнет меня из своей жизни, будет больнее. Разве может быть иначе? У меня не было, да и у мамы тоже…
Единственное, что сейчас было ясно, как белый день: я ни черта не разбираюсь в людях. Тот, кто казался самым близким и понятным, кому хотелось довериться и раскрыть все секреты, в одно мгновение стал чужим и далеким, и больше мне не хотелось переживать подобное. Никогда. Правду говорят: тот, кто ближе, ранит больнее, и мне не повезло испытать это на себе.
Когда стемнело, пришла Солнцева.
– Я на пять минуточек. – Она застыла возле двери.
– Правильно, не заходи. – Промычала я из своего укрытия. – Если твои родители не могут вспомнить, болела ли ты этой гадостью в детстве, то лучше тебе совсем не знать, что это такое. Мне кажется, я вот-вот сдохну.
– Мне очень жаль, Машка, – Аня поглядывала на меня из-за угла. – Чем я могу помочь?
– Мне радостно уже оттого, что ты просто пришла. Я пыталась читать книгу, не идет, смотреть телевизор – та же ерунда. Еще и глаза, как у выпивохи – заплывшие. Врач советовала закладывать мазь, вроде как завтра станет лучше. Проверим.
– Значит, слушайся врача.
– Выхода нет, жру лекарства. Как твоя диета?
– О-о-о, – Солнцева опустилась на пол. – Конец диете, всем диетам сразу.
– В смысле?
– Вчера парень, который провожал меня до дома… Он… в общем, поцеловал меня. Или я его. Не знаю, как так вышло.
– А как же мой брат? – Усмехнулась я, зная, что в каждой шутке есть доля правды. – Как же эта боевая макака, с которой вы уже полгода переглядываетесь, словно осужденные на пожизненный срок из соседних камер?
– Даже не знаю, когда это я успела превратиться в шлюшку? Вряд ли у меня что-то с Пашкой получится, слишком долго была одна. Поэтому и налетела вчера я на этого провожатого, как голодная белка на орехи. Целовалась, как в последний раз, честно. Думала, челюсти вывихну. Хорошо, отец на сотовый звякнул, так бы фиг разлепились.
– Да ты развратница, фу.
– Мне ужасно стыдно, поверь. Теперь этот тип с утра названивает, а я трубки не беру: нервничаю, ем и ненавижу себя. Так что у меня теперь гамбургерная диета и детокс на чебуреках, мое плоскожопие от природы скоро обрастет толстым слоем жира.
– Да уж. – Покачала головой я.
– А еще я сегодня в салоне волосы высветлила. – Анька сняла капюшон, в дверном проеме мелькнула ее светлая макушка. – Не знаю, зачем мне это нужно было, но легче не стало.
– Ну, ты даешь, мать. – Я приподнялась с подушки, разглядывая стог сена на голове подруги. В принципе, ничего удивительного: Солнцева – экспериментатор, и меня всегда поражали мотивы ею содеянного.
– А ты как? – Она улыбнулась. – Упорхнула вчера с хозяйским сынком – вся такая серьезная, нахмуренная.
– Все нормально.
– И это все?
– Да.
– А что было-то? Я ведь о твоем счастье пекусь, переживаю. Пошла на свидание, не накрасилась, не приоделась – прям Дева Мария! По нему же сразу видно, что привыкший, чтоб девки сами на шею прыгали. Красивый, состоятельный, холостой, а она вырядилась в свитер и джинсы с ним на свидание. Тьфуй!