Заслуженное наказание. Истина - стр. 7
Шаг, шаг, шаг.
Я не на чердаке.
Я в лесу.
Шаг, шаг, шаг.
Сердцебиение участилось, как только я поняла, что происходит. Я вновь сплю. Вот только теперь наблюдаю все из ее тела – из тела девушки как две капли воды похожей на меня саму. Над моей головой проплывала пухлая луна, цепляясь за покореженные ветви деревьев, под босыми ногами чувствовалась холодная земля, покрытая опавшей листвой, влажной и терпко-пахнущей.
Девушка замерзла. Я замерзла.
Веревка, которой за спиной были связаны мои руки, на ощупь была как сталь, покрытая коркой льда. Одеревеневшими от холода пальцами я попыталась сдвинуть веревку, но безуспешно.
Девушка тоже пыталась; она чувствовала, как лед впивается в кожу, как тело замерзает клетка за клеткой от кончиков пальцев ног до корней волос. Тоже испытывала животный страх, когда ее словно скотину вели на убой.
Они хотят ее сжечь заживо.
Меня. Они хотят меня сжечь.
Стоп, это всего лишь сон.
– Эй, – я громогласно обратилась к мужику, который вальяжно вышагивал в нескольких шагах впереди меня с самодельным факелом в руке. Ну правда, в каком мы веке? Судя по моей одежде, лет пятьсот назад. – Куда вы меня ведете?
Я обернулась, и посмотрела на мужчину, шедшего позади меня.
Факел в его руке отбрасывал тени на его моложавое лицо. Должно быть ему лет тридцать. И чем он занят в эту прекрасную ночь?
– Ты тоже проигнорируешь меня? – потребовала я ответа, бросая взгляды то себе под ноги, то на лицо мужчины с едва заметным шрамом над левой бровью. Я сдалась и подергала веревку на запястьях. Больно. А разве во сне чувствуешь боль?…
Едва эта мысль проскользнула в моем сознании, я оступилась и выругалась, явно испытывая боль.
Что происходит, и почему я в теле этой девушки?
И почему ее собираются убить?
– Почему вы хотите убить ее? – спросила я в темноту, разгоняемую светом факелов.
– Не говори с ней, – приказал шедший впереди мужчина своему напарнику, который замыкал шествие. – Не говори, иначе она зачарует тебя.
Я рассмеялась, и даже не почувствовала боли, когда вновь оступилась, в этот раз на еловой шишке.
– Что сделаю? Зачарую? Я?
Что это за игры такие, черт возьми?
Это же не знаменитый салемский 1692 год, где беззастенчиво убили толпы обвиненных в колдовстве людей? Надеюсь нет. Видела я пару ужастиков с подобной тематикой, и мне они не особо понравились; я просто должна проснуться. Лучше жить в своем мире полностью несчастной и подавленной, чем заживо сгореть на костре в собственном сновидении.
– Эй, я никого не очарую, или как там. Это все сон, понимаете? Вы спите.
Как и следовало ожидать, никто мне не ответил, а я споткнулась о ветку и громко вскрикнула, распугивая ночных птиц и лесных жителей, которые не умерли от зверского холода. Прихрамывая, попыталась осмотреть рану на ноге, за что мне досталось от одного из сопровождающих.
– Она не была такой разговорчивой, пока сидела в клетке, – заметил тот, что шел впереди. Он мне не нравится. И еще больше потому, что произносит следующие слова: – Может, стоит проучить ее за болтовню?
– Просто иди вперед, Джонатан, не слушай ее речей, – посоветовал мужчина, шедший позади. Его голос был уставшим и покорным, но не покорным как у слуги, а покорным как у человека, который подчиняется закону.
«Речей»… жуть, эти люди наводят страху побольше, чем Кэри Хейл.