Заслони меня собой - стр. 4
– Попробуй. Тоже неплохо.
Стиснув от ужаса зубы, я смотрела, как хмурый толстяк забирает коктейль, настороженно пробует, а затем залпом выпивает до дна. Пустая посуда оказывается на столе и у меня появляется повод подойти снова.
– Побыстрее, девушка! – пробурчал он, когда я приблизилась. – У меня нет времени ждать… Все не так просто, как ты думаешь, – он вернулся к разговору с Ярцевым, словно я просто тень. – Сын твой опять…
Последние слова я не расслышала, они растаяли в шуме. Да и плевать мне на проблемы Ярцева и его сына: я остановилась между столиками в центре зала, не чувствуя себя в безопасности. Один на крыльце – курит и пялится на меня. Второй у служебного входа – обтирает стенку. Выходы заблокированы. Видели ли они, что коктейль выпил не Ярцев?
Слева меня позвали: кажется, пятый столик требовал счет, кто-то еще с противоположного конца кричал, подзывая официанта. Что за ажиотаж? И тут я поняла: в зале из персонала никого, кроме меня нет. Где девочки, администратор?..
Позади раздался хрип.
Подпрыгнув, я обернулась. Сердце скакало в груди, как сумасшедшее. Происходило то, чего я боялась: спутник Ярцева приподнялся, схватившись за горло рукой. Выглядел он в точности, как человек, подавившийся плохо прожеванным куском. Хотел вдохнуть, но лишь сипел, глаза лезли из орбит, а на красном лице проступила испарина.
Пытаясь найти опору, он схватился за стол, перевернув солонку и приборы. За соседними столиками стало тихо, кто-то вскрикнул, но еще никто не пытался помочь. В таких ситуациях до людей не сразу доходит, что происходит.
– Девушка! – раздался истеричный женский голос. – Да что же вы стоите!
Выкрики адресовались мне.
Ярцев что-то спросил, взяв мужика за руку. Постепенно тот перестал задыхаться, несколько раз кивнул, показывая, что с ним все в порядке. Дыхание медленно выровнялось и даже лицо помидорного цвета посветлело.
Напряжение в зале ослабло: гости возвращались к своим делам, сообразив, что все устаканилось.
– Просто спазм, – долетел до меня голос Ярцева. – Все нормально…
Неожиданно толстяка вырвало кровью на стол.
Густые красные потоки хлынули на пол, словно косорукая официантка перевернула графин с томатным соком. Ярцев отшатнулся, рассматривая забрызганные руки. В зале стало так тихо, что можно было бы услышать перышко, упавшее на пол.
– Что-то мне нехорошо, – пробормотал мужик. – Вызовите врача…
Слова закончились бульканьем, и его вывернуло снова – на этот раз между столиками. Посетители запаниковали: меня окружили вскрики, стук перевернутого стула, кто-то пытался дозваться персонал.
Какой-то парень схватил меня за манжету и дернул.
– Девушка! Девушка, человеку плохо! – но я неотрывно смотрела на мужика, на месте которого должен был оказаться другой.
Он держался за живот где-то в области желудка, полусогнутый, со страдальческим лицом – такое бывает при сильной боли. Закашлялся, словно легкие наполнились кровью, и его вывернуло снова. Капилляры в глазах лопнули, сделав белки красными. На лице проступили четкие гематомы, словно что-то разрывало его изнутри. Он дышал со странными свистящими звуками и уже не мог говорить.
Ярцев отступил от мужчины, как осторожный врач – понял, что уже не помочь. И взглянул на меня, словно впервые заметил по-настоящему, и распознал во мне личность, а не полезного робота, который обслуживает его за обедом.