«Засланные казачки». Самозванцы из будущего - стр. 17
– И что?
– И ничего! Единицы пошли на это: кому ж охота теплую квартирку с работой менять на тяжелый сельский труд? Так что, землю распродали, деньги растащили, казаков обманули… – голос Пасюка становился все тише. – Понимаешь, самое горькое то, что обманули ладно бы власти, свои же, атаманы!
Пасюк молчал и молчал, уткнувшись подбородком в колени и выкатывая и закатывая палочкой в костер обуглившиеся катыши кизяка. Родион потихоньку начинал дремать: сказывались и усталость, и выпитая на практически пустой желудок настойка, что мягким покрывалом укутывала сознание.
– Жалко! – Он зевнул, потягиваясь и устраиваясь поудобнее. – Не понимаю я наше государство: такая сила в казаках – это тебе не солдатики зеленые, это мужики…
– Ну-ну! Скажи еще казакам, что они – мужики: враз по сопатке получишь! – ответил Пасюк, не поворачиваясь от костра. – И насчет солдатиков зеленых особо в станице не разглагольствуй! Сам-то не служил, а солдатики эти, к которым ты так презрительно относишься, даром что молодые были, и повоевали, и послужили – не чета тебе, ущербному! А у нас многие армию прошли, так что помалкивай ты со своими умозаключениями, а то ляпнешь – ввек не отмоешься перед казаками потом! Это там, – он ткнул пальцем в грязный низкий потолок сарая, – рыжий клоун сменяет черного, а на земле нормальные казаки, бравые, только мы еще терпим, терпелка у нас, понимаешь ли, огромная, типа, долго запрягает и быстро едет… А надоест – держитесь, мало не покажется! – Александр погрозил кулаком в пустоту. – Не выгодно только государству, чтобы казаки на ноги поднялись… Это же такая сила! И здесь ты прав на все сто! Казаки всегда были становым хребтом народа – соль земли Русской!
– Так интеллигенция вроде ближе к народу? – неуверенно протянул Родион.
– Интеллигенция – говно русского народа! Еще Ленин, мразь этакая, так сказал, – отрезал Пасюк, резко обернувшись. – Как бы я ни относился к чучелу на Красной площади, но это он верно подметил! Говно, брехливое, позорное, трусливое дерьмо! Профукали Россию, ораторствуя на баррикадах, что в семнадцатом, что в девяносто первом!
– Да! – Родион, вздыхая, покачал головой. – Вон депутаты, говорят, говорят, а толку мало!
– Депутаты, чиновники – это к тому же ворье и взяточники, разве что кто по мелочи тащит, а кто миллиардами! И наши, реестровые, атаманы тоже сидят на жалованье, чиновники золотопогонные, пилят бабло, те жалкие объедки, что на казачество от щедроты душевной властей наших перепадает, и за портфельчики, как ты сказал, зубами крепко держатся!
Пасюк разошелся не на шутку, кулаки сжимались до хруста, а зубы скрипели.
– Медальки из золота самоварного, поблескучее, друг другу вешают! Да ну их! – Он в сердцах махнул рукой. – Они отдельно от нас, рядовых казаков, живут, Бог им судья! Вот еще, – он снова заговорил с нажимом, – наприсваивали друг другу званий! И те и другие хороши: и реестровые, что под дудку государеву пляшут, и общественники из Союза казаков! У меня односум у Сивоконя обретается, все никак не хочет уходить, надеется, что там у них еще изменится все… В общем, говорил он мне как-то, что Сивоконь назначил казака одного завхозом в Управу и тут же звание новое накинул: стал тот казак теперь подхорунжим! Завхоз! Лейб-унитазной сотни подхорунжий! Бабы в погонах щеголяют! Тьфу, мать их за ногу! Чего потом на Совете стариков, что всегда у казаков в почете и уважении был, заседать будут? Как к ним обращаться? Здорово дневали, господа старики и госпожи старухи?