Защитник для цветочка - стр. 10

Иду по своему двору, оглядываясь по сторонам как преступник, чтоб еще на кого не налететь и не сцепиться языками. Мне это сейчас не нужно. Мне нужно позвонить. Но боковое зрение цепляется за что-то и я поднимаю взгляд, случайно, и останавливаюсь как вкопанный. Вижу Лилю в компании каких-то парней.

Делаю шаг в сторону, за дерево, и наблюдаю. Они наперебой ей что-то рассказывают, она слушает, улыбается, а мне как укол иглой в сердце отдается каждая ее улыбка посторонним.

Ревность. Странное, противное чувство. Оно как яд, поражает и отравляет организм.

Если бы не Марк, уверен, мы бы сейчас сидели с ней вдвоем и обсуждали балаган, в который превратилось наше жилище. Но Марк сделал свой ход. И мне придется отвечать.

Правда, в то время как он сделал ход конем, я собираюсь задействовать королеву.

5. 5 глава

Лиля

Вот уже больше часа сижу и веду беседу, которую не хочу вести. Марк ошивается рядом, но это только бесит. Вспоминаю наш недавний разговор.

- Что за девушка рядом с Костей?

- Люба? Девчонка с нашего потока. Мутят они.

После этого мутно стало мне. Брат не вдавался в подробности больше, а я и не спрашивала. Ведь Костя сказал мне, сказал, когда приехал, что ни на какие вечеринки он там не ходит, и я выдохнула, решив, что не о чем волноваться. И я хочу верить ему. Хочу. Но своим глазам я верю больше. И то, как эта девица ест его глазами, не дает мне покоя. И та фраза. Гадкая, мерзкая, которую по сей день не могу забыть. Фраза, которую я не должна была услышать.

Нужно было трахнуть Любу и спустить пар перед приездом сюда.

Эта фраза, как раскаленное железо, оставила отпечаток где-то на ребрах.

Ответ Котика о том, что ему это не нужно, успокоил меня.

Тогда.

Теперь, увидев воочию эту самую Любу, ее плотоядный взгляд, я вернулась к фразе и стала разбирать ее по кирпичикам.

Часть первая. Нужно было трахнуть Любу. Сказано так, словно он... уже это делал? Я не хочу об этом ни думать, ни представлять себе. Потому что от этих мыслей я физически чувствую как к горлу подступает тошнота. Я всегда собственнически относилась к Косте. Наверное, потому что он всегда был моим. С детства еще. Я выросла с этим, я привыкла к этому. Я никогда не забуду как приревновала его в первые. Еще в школе. У него были сложности с химией, и девочка из класса стала приезжать к нам чтоб его подтянуть. Каждый ее приезд был мне костью поперек горла. Я радовалась только когда она уезжала. Сидела напротив окна его детской на дереве и прожигала их взглядами. По сей день помню, как она обозвала меня совой.

- Сидит, - говорит, - на дереве, и жжет нас глазищами холодными, как птица хищная! Сова, точно, вот она кто.

- Не правда, - с улыбкой возразил ей тогда Костя, - она мой цветочек.

Но мне этого было недостаточно. Я исписала тетрадь, которую нарекла дневником, о том, какая она противная, вся такая “посмотрите какая я взрослая и умная”, приезжает тут и задается перед Костей, а он мой. Только мой. И нечего на чужой вершок раззевать роток.

Воспоминания о исписанных мелким почерком страницах породили на губах легкую, грустную усмешку. Костя нашел эту тетрадь. И больше она к нам не приезжала. Не знаю, что он при этом делал и как страдал над химией, но больше он по ней не отставал. Лишь после того, как они с Марком закончили школу он как-то обмолвился, что наконец-то этот кошмар закончился и эта идиотская химия перестанет его мучить.