Зараженный интеллект - стр. 2

Детектив шел по улицам города, шел дворами, опасаясь быть сбитым каким-то шальным игроком, держа в голове риск умереть по-настоящему. Майлс сомневался, что к реальной смерти может привести реальный игрок. Отличить реального игрока от NPC было сложно. Боты разговаривали так же, как и реальные люди, они так же служили в полиции, скорой и на всех остальных работах. Высшие должности всегда занимали боты, управляемые единой нейросетью, это давало ей контроль над всем игровым миром. Она двигала игровым процессом, как марионеткой и детектив подозревал, что именно какие-то боты и нарушенные игровые механики виновны в случайных смертях. Вероятно, сломанные нейрочипы… Он не мог представить каким образом один человек смог бы убить другого в игре и одновременно в реальной жизни. Хоть это и было основной версией следствия. Майлс шел под мостом, повсюду стояли заборы из сетки, мусорки и заброшенные гаражи. Район был не самым безопасным, но детектив боялся попасться полиции или бандам, ведь он не должен был раскрыть себя, как следователя, он должен был играть роль простого новичка. Если полиция или одна из банд замешана в убийствах, то его могут убить точно так же легко, как и остальных. Как именно их убивали? У детектива была версия, что к ним прокрадывались в дома и применяли какой-то яд или электрошок, чтобы убить без видимых повреждений, пока жертвы сидели в игре и не могли видеть и слышать, что происходит вокруг них, в их собственных квартирах. Вероятно, их выслеживали в игре, убеждаясь, что они не скоро ее покинут, чем-то увлекали, отвлекая их внимание, и в этот момент в реальной жизни в их жилище проникали и их убивали. Как это можно было еще объяснить детектив Майлс не знал. Из-за угла вывернула ржавая машина с двумя пассажирами и резко со свистом затормозила рядом с ним. Пассажиры достали винтовки и направили их на Майлса.

– Это ограбление, доставай все из карманов!

Карманы Майлса были пусты, оружия у новичка еще не было и что делать он не знал, поэтому детектив просто рванул бегом через забор. За спиной послышались выстрелы, он упал, все потемнело и перед глазами пошел отсчет секунд – 60, 59, 58…

Спустя минуту он очутился на больничной койке, он был снова здоров.

– Уроды, ну его к черту… – пробурчал детектив и вышел из игры, вспомнив почему решил посвятить свою жизнь службе в полиции. Чтобы наказывать таких вот кретинов.

Работа в полиции стала сложной и неблагодарной, с тех пор как наука открыла, что все, что делают люди, во всем этом виновны микробы. Вирусы и бактерии поселялись в теле человека, влияя на его мозг, подобно вирусу бешенства, который заставляет зараженных животных идти прямо к человеку или хищнику, не боясь его, пытаясь его укусить и распространить заразу. Все в мире было из-за микробов. Мировые войны были из-за них, были открыты вирусы, вызывающие фашизм и коммунизм, военную агрессию, помогающую распространять эти вирусы на политических собраниях и в окопах, заражая ими солдат, в том числе и из соседних стран. Были открыты вирусы, вызывающие тягу к серийным убийствам, нетрадиционному половому поведению, наркомании и алкоголизму, ожирению и анорексии, шизофрении и депрессии… Работа в полиции стала трудной и неблагодарной, ведь всех преступников прощали. Прощали насильников и убийц, грабителей и воров, их больше не сажали в тюрьмы, их лечили противовирусными и антибиотиками, что далеко не всегда помогало, ведь не было лекарств от каждого нового штамма и эти люди, прошедшие лечение, часто возвращались к своим преступлениям, тогда их сажали на карантин до нахождения вакцины от их недуга. Это было что-то вроде тюремных больниц или закрытых реабилитационных центров, с хорошими условиями проживания. Их охраняли надзиратели, больше заботясь не об их побеге из прекрасной санаторной жизни, а о риске расправы над ними со стороны родственников их жертв, которые были не согласны с хорошими условиями содержания этих преступников. Впрочем, преступников теперь называли «больные» и лишь блюстители порядка называли их своими именами, тихо и тайно, ведь это было приравнено чуть ли не к расизму, который в былые времена тоже был обычным и нормальным, а не тайным и постыдным. Большинство родственников и жертв все же не стремились к мести, так как мудро понимали то, чему их учили со школьной скамьи. Что эти люди не виноваты и их нужно жалеть, а не винить. Гуманизм и всепрощение разрослись так сильно, что жертвы насилия частенько не сопротивлялись и не питали никаких негативных эмоций к своим мучителям, помогая им и нежно с ними обращаясь, ведь стокгольмский синдром и терпимость стали новой общественно одобряемой религией. Терпимость и толерантность ко всему и к каждому, как новая заповедь нового века. И, если надо было пожертвовать своим телом ради удовлетворения желаний другого, то правильно было так и сделать. Позже, конечно же обратившись в полицию, но не чтобы его наказать, а чтобы ему помочь, вылечить его от болезни. Это было добрым делом. Бедный человек из гетто, ограбивший твой магазинчик, в который ты вложил последние деньги, лишь жертва еще большая, чем ты сам. Ведь у тебя есть то, чего нет у него, и он, в своей бедности и антисанитарии, заразился теми микроорганизмами, которые толкнули его на этот поступок. Толстый, уродливый и глупый мужик, не обладающий ни внешностью, ни умом, не в состоянии привлечь красивую девушку. Он идеальная жертва для вируса, который передается половым путем, но не может размножаться в его теле, за неимением этого самого пути. Возможно, он подцепил его от проститутки в студенческие годы или от насильственного секса с отчимом в детстве, и теперь вирус заставляет его совершать насилие над женщинами, чтобы вирус мог продолжать размножаться. Эти женщины не станут маньяками, они и так смогут распространять вирус на добровольной основе, как и их мужчины, которые способны его распространять без насилия. Здесь же мы приходим к тому, что их мужчины им изменяют не по своей воле, а движимые этим самым вирусом. Да и отчим того маньяка был им движим, просто ближайшей и самой простой целью заражения был его малолетний пасынок. Общество учит прощать их всех и лишь сотрудники правоохранительных органов не питают к своим преследуемым никаких нежных чувств. Те, кто работает с преступниками, кто работает с неблагополучными семьями, девиантными подростками, те не полны сочувствия, ибо слишком хорошо знают эту «кухню» и насытились ее лицемерными лживыми блюдами. Они знают, что женщина, страдающая от побоев мужа-уголовника, сидящая в их кабинете и жалующаяся на жизнь, так же виновата, ибо, она никогда в этом не признается, строя из себя жертву, но она так же пьет, как и он, бьет ребенка и скорее позволит своему мужу насилие над собой и детьми, чем уйдет от него. Она может жаловаться сколько угодно, но, когда ей предложат навсегда уйти от обидчика, – она скажет «да», но в голове у нее всегда будет «не сейчас». Видя такую картину изо дня в день, сердце становится жестче, а сочувствие растворяется в море лжи и лицемерия, которое простирается ежедневно перед твоим взором. Поэтому детектив Майлс, как и другие сотрудники полиции, называл преступников преступниками и не питал никаких иллюзий в их невиновности. В конце концов, не важно почему ты совершаешь злодеяния: потому что тебя заставляет вирус, шизофрения или детская травма… Ты все равно творишь зло и должен понести наказание. Генри Майлс не верил в то, что эти люди слепо следуют велениям вируса, он верил в то, что люди могут бороться. В свое время он был зависим от опиоидов. Получив тяжелое ранение в перестрелке, он принимал препараты на основе опиума и плотно на них подсел. Но у него хватило духу перестать их принимать. С тех пор он не верил в невозможность человека самому выбирать свой путь, ведь и наркомания вызывалась вирусами, как считалось. Такие люди, как он, были в меньшинстве, но они были. Их считали порочными, устаревшими, отмененными, расистами, шовинистами, ограниченными, необразованными, глупыми… По сути, на них вешали тот же ярлык, что и на расистов, с тех пор как расизм стал считаться устаревшим и неправильным. Много веков и тысячелетий расизм был рядовым явлением, и никто не сомневался в отличиях разных рас и народов, которые не обязаны нравиться всем поголовно, но потом он стал не комильфо. Так же и с теми, кто считал, что человек сам несет ответственность за свои поступки. Это было не просто культурным моветоном, но, в некоторых случаях, как и с расизмом, даже настоящим преступлением. Конечно же, не ведущим на нары, но ведущим в закрытую больницу с интенсивной терапией. В свое время уже лечили людей, придерживающихся оппозиционных взглядов, в закрытых психиатрических лечебницах, как больных «вялотекущей шизофренией» – болезнью, выдуманной специально для таких случаев. Отличие было лишь в том, что теперь мировое научное сообщество нашло путем лабораторных исследований доказательства наличия всех этих вирусов и их влияния на головной мозг. Это было доказано и это не было чьей-то выдумкой в отдельно взятой стране рабочих и крестьян.