Зараза 2: Львиное сердце - стр. 23
Я сделал шаг вперед, уперся покрепче ногами в землю и стал ждать, а как только плечо мутанта появилось из-за края контейнера, прицелился, покрепче вцепился в цевье, сосредоточился и выстрелил. Шарахнуло! Мутанта развернуло и отбросило за угол контейнера.
Левая нога поднялась, я качнулся, но выстоял и слегка оглох, потому что визг «чаек», который разнесся по округе, лишь слегка скрипнул по ушам, будто стекло царапнули. А вот Вадика скрутило, он упал на колени и схватился за уши.
Я подкрался к краю контейнера, стараясь одновременно и прикрывать сторону Вадика и не терять контроль со своего угла. Выглянул и увидел спину Егеря, мелькнувшую метрах в сорока у кухонной палатки.
Перезарядился, проверил Вадика и, пока слух не вернулся, бросился на визги. Пробежал мимо двух закрытых контейнеров, все больше убеждаясь, что звук идет именно из того, где Леха выдал мне ТТ.
Под ногами попадалось все больше поломанных винтовок. Но когда я, наконец, завернул за угол и уставился в распахнутые двери контейнера, все мысли о причинах их появления, просто вылетели из оглушенной головы. Жаль только тошнотворные запахи я все еще чувствовал.
В центре распахнутого контейнера, в копошащейся массе каких-то жгутов или корней находился брат-близнец бутона, с которым я уже встречался в больнице Коннаут. Только, похоже, младший, на две головы ниже и пророс он из кого-то белокожего. Тот же силуэт с пастью крокодила, вывернутые ребра, обросшие мясом, грязный позвоночник с черепом, вываленный наружу, будто язык.
В отличии от бутона в Коннауте этот явно выглядел моложе, на черепе еще остались обрывки кожи и пучки слипшихся волос. И да, похоже, это не брат-близнец, а сестра. Как и в больнице, у бутона были щупальца и отростки. Один медленно, но целеустремленно тянулся в мою сторону, а еще несколько уходили вглубь контейнера, где в полумраке из-за бутона выглядывали и визжали три бледных головы.
Я сдвинулся, отступая от щупальца и пытаясь рассмотреть, кто там в глубине. Грязные лупоглазые тетки, назвать женщинами, этих мутанток язык не повернулся. Какая-то жуткая смесь бомжей и призрачных банши хором, открыв беззубые рты, визжала в мою сторону. Выпученные глаза светились, вместо носов темные провалы, тощие плечи и огромные вздутые животы, закрытые каркасом из ребер. По моей внутренней классификации, если все эти паразиты хоть как-то близки к муравьям, то этих теток, я причислил к “нянькам”.
Егеря я скорее почувствовал. Смазанная тень мелькнула на границе зрения. Пасть раскрыта в безмолвном рыке, правая рука повисла плетью, левая тянется ко мне. Прыжок, грациозный, слишком легкий для такой громадины, и он уже на несколько метров ближе. Что-то прилетает в него сбоку. Это Вадик – идет по крыше контейнера, палит из «моссберга» и что-то орет после каждого выстрела.
Но Егерь не реагирует. Часть дробинок дождем пролетает спереди и сзади мутанта, часть застревает в бургах брони, но неспособна даже сбить его с курса. Я не успеваю развернуться и перенести ставший враз таким тяжелым штуцер. Я вижу все, осознаю, будто в замедленной съемке, но не успеваю.
Еще один прыжок, и Егерь просто снесет меня здоровой лапой.
И он прыгнул!
Я давлю на спусковой крючок.
Шестидесяти граммовая пуля разносит вдребезги бледную голову, визжащей «чайке». Даже сквозь грохот нитро-экспресс я слышу, как изменилась тональность в вопле оставшихся двух. Отдачу я все-таки не выдерживаю, меня отбрасывает назад и в этот же момент мимо меня, в том месте, где я только что стоял, проносится перекошенная морда Егеря.