Запретный плод - стр. 3
Она отвела взгляд. Нельзя же так рассматривать человека.
– Ничего, я просто задумалась. Вы что-то…
– Я тут подумал… Может, вы подбросите меня? До-ождик! – протянул сиротским голоском. – А я без машины. Если, конечно, вы сейчас в театр.
– И далеко вам?
– В Дмитровский переулок. Но мне хотя бы до Тверской! Там уж добегу.
«Добегу» – понятие их возраста. Легкие ноги, еще не прокуренные до черноты легкие. Куда уж ей гнаться за ними? Хотя на ринге-то они могли быть на равных… Если б она согласилась. Того партнера, что ей предложил тренер, она ударить не смогла. Увидела перед собой не «грушу» для битья – мужчину. В вырезе майки – блестящие завитки волос, плечи – не обхватишь, вены угрожающе вздулись. Мачо. Такого не бить, к нему прижаться бы всем телом, чтобы подхватил на руки и унес на край света. Ну, хоть в раздевалку… Все существо ее так и запросило ласки, тепла этого большого тела. Сейчас она была только женщиной рядом с мужчиной.
И рука у нее так и не поднялась, хотя с женщинами уже несколько настоящих боев выдержала. В трех победила. Две ничьих. Очень хороший результат, как говорит ее тренер. А в «KIMCLUB» все знатоки своего дела. Похоже, кроме нее…
Несостоявшийся спарринг-партнер так ей и заявил, чуть ли не сплюнув на ковер:
– Слабачка. Еще в бокс полезла! Мужика ударить не можешь… Я баб всегда бил и бить буду. Размазывать вас надо… Сестренка!
Вот тут ей захотелось его ударить! Так захотелось, что она чуть не бросилась следом в мужскую в раздевалку – уже не за тем, о чем размечталась, едва увидев. Но он уже снял перчатки и шлем, неспортивно было бы с ее стороны напасть на человека, не готового к бою. Ольга скрипнула зубами от злости и невозможности эту злость выпустить. Уже готова была броситься к тяжеленной красной «груше» с портретом Майка Тайсона…
И вот тогда этот мальчик опять возник перед ней. Словно ангел внезапно опустился с неба – Ольга не заметила, как он подошел.
– Хотите, я его заменю?
Он стоял перед ней, опустив руки. Беззащитный в своей еще не тронутой временем красоте, конечно же обманчиво невинной, утонченной и мужественной одновременно. И вся его неподдельная готовность принять ее удар была так очевидна и так искренна, что у Ольги слезы чуть не брызнули из глаз. Агнец на заклании. Сам пришел. А она-то решила, что игра уже закончена. Погладили друг друга взглядами, задержались на раскрывшихся от скрытого волнения губах – и довольно.
– Я закончила тренировку, – сказала она отрывисто, еще не придя в себя окончательно. – Но за предложение – спасибо.
– Извините, – выкрикнул он уже в спину, – вы ведь Ольга Корнилова?
Она остановилась, вернулась. На шаг, но вернулась. И снова захотелось вернуть взгляду блеск, выпрямить спину, чтобы он заметил грудь, какой без силикона не бывает у юных девочек.
– Так вы меня знаете? – Она уже улыбалась, прислушиваясь к себе: «Что это сердце так предательски подрагивает?»
– Я был на вашем спектакле. – Он произнес это, понизив голос, будто сообщал страшную тайну, и одновременно обещал, что не выдаст ее остальным. Потом добавил, подумав: – На трех.
Ей почему-то стало смешно:
– Вы что – мой поклонник?
Его смуглые щеки внезапно потемнели. И эта его способность краснеть так тронула ее, что Ольга едва удержалась, чтобы не погладить мальчика по лицу. Она сама этим отличалась, чуть что – и уже пылают щеки. Некоторые считали, что на сцене ее лицо выглядит самым живым. Яркая. Заметная. Она всегда держалась этого принципа и не считала, что это плохо. Вот оказаться одной из ряда – это не дай бог!