Запретный ангел - стр. 2
Время шло, а доктор так и не выходил. С каждой секундой я нервничал все больше. А потом в конце коридора снова мелькнул силуэт с белой копной волос. В этот раз я смог получше ее разглядеть. Невысокая и чертовски привлекательная. Незнакомка в белом халате быстро шагала в мою сторону, перебирая в руках несколько затемненных листов, похожих на результаты рентгена. Только на этот раз она даже не обратила на меня внимание, когда проходила мимо. В эти несколько секунд, пока соседняя дверь распахнулась, я быстро поднялся на ноги, пытаясь разглядеть лицо мамы, но увидел лишь спину доктора. Я все ждал, когда дверь снова откроется, ожидая увидеть, наконец, доктора, но спустя пару минут оттуда опять вышел белокурый ангел. Ее потускневшие изумруды больше не светились, когда она посмотрела на меня. Обычно таким взглядом встречают хозяина, когда хотят сообщить, что его любимый щенок умер. И тогда мой желудок скрутился в тугой узел от неприятного предчувствия. Быстро опустив взгляд, незнакомка попыталась обойти меня, но я успел задержать ее, поймав за локоть.
– Эй, мне кто-нибудь скажет, что происходит? Как моя мама? – мой голос прозвучал слишком резко из-за нервов.
– Скоро доктор вам все сообщит, ожидайте, – все также не поднимая взгляда, ответила девушка, и моя ладонь тут же разжалась, освобождая ее.
Наверное, мой грубый тон напугал ее, и прежде чем я открыл пересохшие губы, чтобы извиниться, ангел снова упорхнул из-под моего носа. А потом дверь за моей спиной, наконец, распахнулась, и я увидел седоватого мужчину с бородкой и точно таким же мрачным взглядом, как и у белокурой незнакомки. Сердце внутри сжалось, пока я ждал когда он заговорит.
– Думаю, вам лучше присесть, мистер Саверс, – вздыхает мужчина, кивая на кожаный стул позади.
Быстро мотаю головой, давая понять, чтобы он продолжал.
– Судя по анализам и только что сделанному рентгену, у вашей матери… саркома головного мозга.
Мое дыхание заглушает весь шум вокруг, и я чувствую, что проваливаюсь в бездну под ногами, камнем улетая вниз. Сжав кулак, стараюсь, наконец, взять себя в руки.
– Это ведь лечиться, так ведь, док? Наверняка есть куча способов избавиться от этой болезни, – шепчу пересохшими губами, с надеждой глядя на него.
– К сожалению, в начале четвертой стадии вылечиться невозможно.
– Как это? Какая еще четвертая стадия? Нет-нет, вы наверняка что путаете. У нее и раньше бывали головные боли, но ничем подобным они никогда не болела.
Я начинал злиться, потому что этот мужчина явно нес какую-то чушь.
– Мистер Саверс, мы, разумеется, проведем дополнительное обследование, но я говорю вам это для того чтобы вы были заранее готовы. Я понимаю, это тяжело слышать, но…
– Подождите, так вы хотите сказать, что это дерьмо не лечиться?
– Мне очень жаль.
– Но с этим ведь можно жить, так ведь?
– Некоторое время, да.
– Что значит «некоторое время»? И сколько у нее этого времени?
– Без полного обследования сложно сказать. Обычно люди с таким диагнозом живут не дольше года.
С этого самого момента и начался ад. Отец так и не приезжал в больницу. Я ненавидел его за то, что ему было все равно, и за то, что мне постоянно приходилось врать матери, когда она спрашивала, почему он не приезжал. Лишь спустя неделю он, наконец, соизволил навестить ее и договориться об отдельной палате. Он приезжал к ней только раз в неделю, а иногда отправлял своего водителя, чтобы тот передал ей жалкий букет цветов. Я почти каждый вечер ссорился с ним по этому поводу, надеясь, что он все же хоть раз поступит по-мужски и отнесется с уважением к маме. Но его визиты по-прежнему были слишком короткими и довольно редкими. А потом в какой-то момент все вдруг резко изменилось. Отец стал приезжать в больницу каждый день, словно любящий муж, и мне казалось, что после этого маме становилось немного лучше. Но тогда я еще не знал истинную причину столь переменчивого настроения своего отца. Оказывается, эта причина имела имя. И звали ее Джалия мать ее Холбери. Иранская беженка, падкая на слишком толстые мужские кошельки.