Запретное наслаждение - стр. 33
– …Почему он во всеуслышание не объявил о своей женитьбе на твоей матери и не назначил тебя своим наследником?
– Он знал, что я не его сын. До моего рождения прошло гораздо больше времени, чем с того момента, как она сбежала от него. Мне кажется, он всегда боялся, что она представит доказательства их брака и тем самым вынудит признать меня. Он был бы счастлив разделаться и с ней, и с Мелом, но в окрестностях Крейг-Виверна у Мела было больше власти, чем у него. Мел мог прийти в имение и сбросить графа со стены, и многие подтвердили бы, что тот спрыгнул сам.
– Ну и ну! И ты говоришь о цивилизованной нации?
– Уверен, найдутся и другие районы, где живут по своим, тайным законам.
Вандеймен поморщился, но отрицать не стал.
– Значит, граф отчаянно хотел иметь собственного, законного сына, а она, ради собственного удобства, держала факт их женитьбы в секрете.
– Так что законных детей у них не было. Более двадцати лет все шло более-менее гладко, если не считать, что у графа так и не получилось сделать наследника. Это только усугубило его безумие. – Подумав немного, Дэвид добавил: – Скорее всего она его убила.
– Твоя мать убила Безумного графа?
– Ты считаешь, женщина не способна на такое? Несмотря на свой скверный характер, граф заключил с Мелом своего рода пакт: граф защищал орду в обмен на деньги для своих безумных проектов и затей – таких, как увеличение рождаемости или поиски секрета вечной жизни. Но когда Мела и его людей схватили, граф даже пальцем не шевельнул, и леди Белл превратилась в фурию. Она решила последовать за Мелом в Ботани-Бей и собрала все ценное, что имелось в доме, а потом отправилась в Крейг и забрала оттуда все, что смогла унести. Через несколько дней после этого граф выпил свое снадобье – это было его последнее изобретение – и умер. Вполне вероятно, что она подсыпала в его бурду нечто смертоносное и ушла с приятным сознанием, что ее месть рано или поздно свершится.
– Вот это женщина!
– Должен признаться, что я тоже испытываю некоторое восхищение, однако ее безоглядное следование своим желаниям создало массу проблем, не говоря уж о том, что она, прежде чем уехать, до нитки обобрала и орду, и графа.
– Думаю, граф и сам повинен в собственном обнищании.
– Это правда. Он тратил на книги и ингредиенты для своих снадобий баснословные суммы. Мы продали его коллекцию высушенных пенисов различных биологических видов за тысячу гиней, в пять раз больше выручили за библиотеку, но так и не покрыли даже толики его издержек.
– Да-а, тяжело у тебя с финансами.
Дэвид разозлился на самого себя за то, что вдруг стал жаловаться на жизнь.
– Я бы терпимее относился к этой охоте за приданым, если бы моя ситуация не стала достоянием гласности. Сначала мы думали, что, поскольку больше никто не претендует на титул, все пройдет гладко, однако выяснилось, что в конторах и судах Лондона сидят стаи ворон, жаждущих поживиться за счет тех, кто притязает на насквозь прогнившую собственность. Все это стоило огромных денег. Я принял на себя обедневшее графство, но законники, превратив меня из нищего в должника, в буквальном смысле сделали ходячим скандалом. Когда в суде слушали дело о браке моей матери, зал был до отказа забит зрителями. Газеты окрестили процесс «Делом Безумного графа».