Запрет на прошлое - стр. 27
– Ариадна, нельзя отдавать камню свое тепло, – Никита снова предупреждает меня об опасности.
Но мне уже все равно. У меня больше не осталось сил двигаться, шевелить руками, произносить слова и даже думать. Меня, как будто выключили. Запас моей жизненной энергии сейчас равен нулю. Впрочем, в этом нет ничего удивительного, поскольку мне необходимо питаться, чтобы подзарядить мою внутреннюю батарейку, а еды здесь нет. Вот они и сдохли, мои жизненные батарейки.
Парень наклоняется надо мной и поднимает на руки, затем садится на пол пещеры, и позволяет нам немного поспать, прижав меня к себе.
Слышу сквозь сон, как с моих губ срывается стон. Открываю глаза и медленно сжимаю руки в кулаки от боли во рту, першения в горле и мучительной жажды, которая изводит до потери сознания. «Еды здесь нет», – единственная мысль буравит мой мозг. Мы с Никитой облазили всю пещеру, заглянули в каждый закоулок, но так и не смогли найти достаточное количество воды, чтобы утолить жажду, а о съестном и речи нет. В итоге, мы медленно с Никитой умираем, но не сдаемся. Короткая передышка, и снова отправляемся в путь. Мы снова идем блуждать по темным холодным коридорам пещеры. Я не надеюсь больше на спасение, не лелею надежду на выход отсюда. Мою голову заполняют мысли о Дане и о моей маленькой дочери. Мне больно и горько осознавать, что я больше никогда не увижу их, а это неправильно и несправедливо. Но должна сказать, что нас сюда никто не звал, так что нам некого винить, кроме самих себя.
Никита крепче прижимает меня к себе, и я вновь растягиваю в улыбке свои губы. Еще совсем недавно за крепкий «дух», за умение противостоять боли, я нарекла четырехлетнего мальчика стойким оловянным солдатиком. Прошло триста лет, и сейчас этот мальчик находится рядом со мной. Он старается изо всех сил помочь, поддержать и защитить меня от холода и боли. Я думаю о мужской силе и доброте, о крепком характере и дружеском единении, о парне и девушке, которые по воле случая оказались в непростой ситуации. Никита – вампир, а рядом с ним находится та, которая могла бы накормить его своей кровью, но он наотрез отказался от моего предложения, и вскоре заметно ослаб.
– В то время, когда я буду наслаждаться твоей кровью, ты будешь медленно умирать от голода и жажды. Такого исхода я не приемлю. Только вместе. Вместе будем продолжать искать выход, вместе голодать и, если, кому-то там угодно будет, то и умирать будем вместе.
Когда мы в очередной раз падаем на пол пещеры, уставшие, совершенно обессиленные и голодные, я не выдерживаю и протягиваю ему свою руку.
– Пей! – приказываю я, едва ворочая языком.
– Нет. Я все сказал.
– Пей, – снова повторяю я, привалившись спиной к холодной стене пещеры, – иначе вместе погибнем. Никита, сейчас все идет к тому, что мы оба лишимся последних сил. Что в этом хорошего? Пусть они останутся хотя бы у одного из нас. Возможно, когда у тебя появятся силы, ты сможешь и для меня раздобыть что-нибудь съедобное, – я пытаюсь улыбнуться. Кожа на чудовищно распухших губах трескается, и я чувствую, как по подбородку стекают струйки крови.
– Найти хоть что-нибудь, – машинально повторяет Никита, но продолжает сопротивляться. Он пытается отодвинуть от себя мою руку, а я упорно возвращаю ее обратно. Из ранок на моих губах продолжают сочиться теплая кровь.