Заполучить дракона! - стр. 8
Отец тяжело вздохнул и взглянул на меня задумчиво. Не как на ребенка, а как на повзрослевшего человека с собственными, пусть и странными, но обоснованными доводами.
– Хорошо. Подумаю, – произнес он наконец, и в этих словах прозвучала не отмашка, а настоящее обещание обдумать все серьезно. – Давай отложим этот разговор до завтра. Мне нужно… взвесить все «за» и «против».
– Хорошо, папа, – я послушно склонила голову, поднимаясь с кресла. Внутри все ликовало и пело. Я не стала давить сильнее, не стала упрашивать. Я сделала главное – посеяла зерно сомнения и предложила разумный, пусть и экстравагантный, план. – Спокойной ночи.
Выйдя из кабинета и притворив за собой тяжелую дверь, я позволила себе счастливую, торжествующую улыбку, которую сдерживала все это время. Отец задумался. Это была уже победа. Пусть небольшая, но решающая.
Ничто не свернет меня с намеченного пути!
Утро я встретила стойко. Видимо, батюшка еще вчера переговорил с матушкой насчет моего дерзкого желания, ибо ее за завтраком не было – служанка доложила, что мама чувствует себя нехорошо и не спустится.
Отец сидел за столом угрюмый и молчаливый, словно скала, а сестра смотрела ехидно и была невероятно довольна сложившейся ситуацией. Она, конечно, не знала толком, что случилось, но уже решила, что у меня все плохо. Зря радовалась. Видимо, в пансионе уроки хитроведения еще не начались, и делать верные выводы ее пока не научили. А я, сохраняя маску идеальной невозмутимости, с аппетитом съела свой завтрак и, отложив салфетку, отправилась наверх.
Дверь в матушкины покои была прикрыта. Я тихо постучала и, дождавшись сдавленного «войдите», замерла на пороге. Комната была залита утренним солнцем, а приоткрытое окно пропускало в комнату легкий, приятный и пока еще теплый ветерок. Мама полулежала на подушках, и вокруг нее суетились слуги с нюхательной солью и остывающим чаем на подносе.
– Матушка, можно я поговорю с вами наедине? – голос мой прозвучал мягко, но уверенно.
Родительница тяжело, с надрывом вздохнула, не поворачивая ко мне головы, но жестом отослала прислугу. Дверь за ними тихо закрылась. Я присела на край кушетки, взяла ее прохладную, безвольную руку в свои ладони.
– Что с вами случилось? Что вас так печалит? – спросила я, и в голосе моем звенела искренняя забота, за которой, впрочем, таилась стальная решимость.
– Моя дочь… – прошептала матушка, и ее голос дрогнул. – Ей взбрела в голову блажь, отправиться в эту… академию. Какое уж тут спокойствие?
– Вам рассказал об этом батюшка? – уточнила я, ласково поглаживая ее руку.
– Он сам не знает, что с тобой делать, и пришел ко мне за советом.
Только странный он испросил совет, не сообщив всего. Но сейчас я это исправлю.
Я сделала глубокий вдох и выдала.
– В академию поступает Нортон Гивз.
Мама напряглась, заинтересовалась, но гнев на милость не сменила.
– Я случайно подслушала в кафе, куда ходила с девочками, его разговор с кузеном. Гивз говорил, что ему нужна умная жена. Очень умная.
Матушка резко открыла глаза и внимательно на меня посмотрела.
– А ты уверена, что тебе нужен именно он? – в ее голосе зазвучал практичный, живой интерес.
– В академии учатся многие молодые люди из самых родовитых семей, – мягко, но многозначительно намекнула я.
Мне нужен был лишь один-единственный, тот, кому безраздельно принадлежало мое сердце. Но, чувствую, сейчас не время это обсуждать.