Записки русской американки. Семейные хроники и случайные встречи - стр. 13

. В 1920-е годы стал вегетарианцем и оставался им даже в тюрьме[19]; изучил хатха-йогу, чем впоследствии объяснял свое долголетие; увлекся йогом Рамачаракой[20]; вообще был мистиком. В. В. верил гадалкам и в вещие сны, которые записывал[21]; увлекался столоверчением: существует его запись одного спиритического сеанса в Сремских Карловцах от 1925 года, в котором принимали участие мать и жена генерала Врангеля (там был его штаб). Предметом разговора со спиритом были переворот в России и приход к власти монарха-диктатора. Из известных большевиков в записи упоминаются Троцкий и Каменев. Главное – никто из присутствовавших не сомневался в подлинности происходящего[22].

В том же 1925 году Шульгин рассуждал о применении атомной энергии к радиоволнам и беспроволочному телеграфу, который использовался бы в том числе для электрического освещения («Нечто без окончания: Фантастический очерк», 1925). В научно-фантастическом романе «Гиперболоид инженера Гарина» А. Н. Толстого, с которым В. В. был знаком, фигурирует Василий Витальевич Шельга, агент уголовного розыска и велосипедист; В. В. действительно был страстным велосипедистом[23].

В 1923 году в Париже теософка и ясновидящая Анжелина Сакко сообщила ему, что его сын Ляля (Вениамин), пропавший без вести во время Гражданской войны, находится в психиатрической больнице в Виннице. В своих тюремных воспоминаниях В. В. обстоятельно говорит о сеансах у Анжелины; на одном из них, не называя Винницы – этого названия она не знала, – она описала драматическую сцену, состоявшуюся в этом городе в начале века между В. В. и одной дамой; В. В. сцену «узнал». Рассказы о сеансах он дополняет размышлениями о спиритизме, теософии и астральном теле. Шульгин отправился в Советский Союз в поисках сына в конце 1925 года под эгидой организации «Трест», то есть ГПУ: тогда он этого, разумеется, не знал. Сына он не нашел, хотя впоследствии, вновь оказавшись в СССР – на сей раз после выхода из тюрьмы, – получил подтверждение тому, что тот действительно находился в Виннице. Лялю, состоявшего в Марковском полку, последний раз видели в Крыму, в районе Перекопа, где он был ранен.

Василий Шульгин (1925)

Уже в 1965 году в одном из писем к Эрмлеру Шульгин во всех подробностях описал свои отношения с Анжелиной и сообщил, что в 1960-м ее «ясновидение» подтвердилось. Поводом для письма послужил роман Льва Никулина «Мертвая зыбь», посвященный операции «Трест», разговаривать о которой тот приезжал к В. В. во Владимир. Никулин пишет: «Шульгин говорил автору этой книги, что он поддался мистическим настроениям, которые владели им, и поверил какой-то „ясновидящей“». Эта фраза глубоко задела В. В.[24]! Интереснее же всего в этом письме, да и во всей его переписке с Эрмлером, та легкость и доверительность, с которой он все ему рассказывает (как до того рассказывал Никулину).

Поездка под вымышленным именем в Советский Союз, якобы организованная контрабандистами-монархистами, была приключением, столь любимым В. В. Он описал его в «Трех столицах» (1925), которые Юрий Щеглов относит к подтекстам «Двенадцати стульев» – по его мнению, Ильф и Петров использовали образ Шульгина для изображения Ипполита Матвеевича Воробьянинова[25]. «Три столицы» имели большой успех. Прочитав их, Б. А. Бахметьев, посол Временного правительства в США, писал своему другу Василию Маклакову: «…книга захватывающая, любопытная, как живой документ, написанный кровью бесконечно искреннего человека. Несомненная картина России, оживающей силой самоутверждающейся жизни; бесконечно искреннее срывание покрова с факта полного непонимания и незнания так называемой эмиграцией происходящего в России процесса»