Записки психиатра. Безумие королей и других правителей - стр. 19
Зато позже, когда ему доложат об успешном самоубийстве заговорщицы (ну пришлось легату ей помочь, но это уже детали), Клавдий лишь попросит налить ему побольше вина – то ли помянуть, то ли отметить.
Когда Мессалина покинула этот мир, а Сенат применил к ее имени проклятие памяти (и снова, как вы уже догадываетесь, безуспешно), обнаружилось, что умение ждать и подправлять ситуацию в нужную сторону может давать обильные и очень вкусные плоды. Оказалось, что с самого возвращения с Понцианских островов вокруг нее понемногу собирались те, кому покойная жена Клавдия успела оттоптать самое больное или дорогое. Этакий милый междусобойчик людей, имеющих в Вечном городе приличный политический вес. И был среди них Марк Антоний Паллант, императорский казначей, из вольноотпущенников. Взгляд тут, слово там – и вот уже Паллант делит ложе с красавицей. И слушает чарующие песни ночной кукушки. Ну и кого, по-вашему, казначей стал прочить в жены овдовевшему Клавдию? Да и сама Агриппина теперь уже не стеснялась лишний раз мелькнуть перед императором и ненароком так то глазками стрельнуть, то окружностями качнуть, то томных ноток в журчание речи добавить. В общем, тот попал и пропал. И 1 января 49 года они поженились. А через год Клавдий усыновил тринадцатилетнего Луция Домиция, и звать пацана стали теперь Нерон Клавдий Цезарь Друз Германик. Еще один шаг к трону стараниями матери был сделан – на этот раз более широкий и твердый.
Едва успев помянуть Мессалину и жениться на Агриппине Младшей, Клавдий осознал, что лох – это судьба, а органолептически определяемая сахаристость хрена и редьки не имеет статистически достоверной дельты. К своей цели эта красавица шла с напором и неотвратимостью боевой квинквиремы. И вскоре изрядную долю реальной политики империи, особенно внутренней, вершила именно она. На нужные должности назначались нужные люди – причем с таким прицелом, чтобы в нужный момент сын, став императором, оказался в хорошей и лояльной компании. Так, вернулся из ссылки Луций Анней Сенека: пока на должность наставника Нерона, но с перспективой карьерного роста; другой его наставник, галл Секст Афраний Бурр, в 52 году становится префектом преторианской гвардии. Ну а насчет казначея-любовника вы уже в курсе.
Не особо считаясь с чаяньями собственного сына, на судьбы детей Клавдия Агриппина вообще взирала лишь с точки зрения «вреден – полезна». Так, Британника, сына Клавдия, она старается задвинуть куда подальше, а его наставника, Сосебия, и вовсе велит казнить, чтобы не возмущался. А многоходовочку с императорской дочкой, Клавдией Октавией, она заранее готовила. Сначала расстроила ее помолвку с Луцием Юнием Силаном Торкватом – дескать, сожительствует он с родной сестрой, и теперь ему лучше самоубиться, чем с нашей Клавочкой женихаться. И в 53 году женила на ней Нерона, несмотря на его попытки отнекиваться и отбрыкиваться: надо, сын, надо!
Тут Клавдия и посетило сатори: меня же по всем фронтам обложили! Груня, куда ты дела моего Британника? Эй, кто там, быстро верните его ко двору! Кажется, в будущем на троне он будет смотреться лучше твоего Нерона. Опять же, родная кровиночка. «На каком, на фиг, троне? – неподдельно изумилась Агриппина. – В каком, на фиг, будущем? Клавдий, зайчик, сегодня у нас на обед такие изумительные грибочки…» Император отведал грибочков – и умер.