Записки о музыке. Пара фраз от Алексея Сканави - стр. 6

Словосочетание «до-ре-ми-фа-соль-ля-си» знают, пожалуй, даже люди, весьма далекие от музыки и уж тем более – от классической. Такие названия для музыкальных нот придумал в начале 11 века монах Гвидо из итальянского города Ареццо, чтобы более эффективно обучать музыке своих собратьев. Говорят, что время, традиционно отводимое тогда на изучение музыки, сократилось с десяти лет всего до двух. Эти названия нот до сих пор используются в странах романской группы языков – прежде всего в Италии и во Франции. Но интересно, что в странах германской группы языков – в Северной и Центральной Европе, в Англии и конечно в самой Германии ноты традиционно обозначаются не этими слогами, а буквами алфавита. Что вызывает порой некоторую путаницу. Так, нота, известная у нас как «до» (то есть та, что между «си» и «ре»), в германской традиции называется “C”, что по-английски читается как «си».

Модное сейчас слово «инновации» вполне применимо к некоторым явлениям далекого прошлого. Так, например, несомненной инновацией в 18 веке стало изобретение фортепиано – клавишного инструмента, как сейчас сказали бы, с «динамической клавиатурой», то есть такой, где сила звука зависела бы от силы удара пальцев по клавишам. Ни орган, ни клавесин, уже широко распространенные в то время, таких возможностей не давали. При нажатии на клавишу органа, независимо от силы воздействия, воздух всего-навсего равномерно подается в соответствующие трубки. И при даже очень разных нажатиях на клавиши клавесина перышки внутри инструмента абсолютно равномерно зацепляют соответствующие струны. И только при игре на фортепиано, нажимая клавиши по-разному, можно производить, по собственному желанию, то громкие, то тихие звуки. Поэтому и название инструмента составлено из двух итальянских слов – «форте» (то есть громко) и «пиано» (то есть тихо). Интересно, что вначале новый инструмент называли наоборот – «пианофорте».

Одной из самых сложных, значимых и престижных профессий в классической музыке считается профессия дирижера. Хороший дирижер – фигура яркая и харизматичная. Многие любители симфонической музыки приходят на концерт не только послушать звучание слаженного оркестра, но и полюбоваться на пластику дирижера, которая со стороны порой выглядит не менее интересно, чем пластика балетных танцоров. И некоторые даже наивно полагают, что артист балета мог бы легко освоить технику дирижирования. Но это далеко не так. Между дирижером и балетным есть принципиальная разница, и заключается она в причинно-следственной связи. Артист балета движется под музыку, которая служит для него импульсом к движению. А дирижер наоборот, своим властным жестом заставляет музыку звучать и, таким образом, сам является для нее импульсом.

Известный немецкий композитор Рихард Вагнер, помимо сочинения музыки, уделял значительное время публицистике. Но, как и следовало ожидать от истинно творческого человека, в его литературных работах больше эмоций, чем фактов. Так, одна из его довольно объемистых статей озаглавлена «О еврействе в музыке» и посвящена уничижительной и при этом совершенно незаслуженной критике ни в чем не повинного Мендельсона. У которого, кстати, еврейства в музыке не больше, чем у самого Вагнера. Дело тут, конечно, не столько в национальной неприязни, сколько в чисто человеческой зависти и досаде. Ведь Вагнер, автор героических опер, воспевавший великих богов германского эпоса, вынужден был жить в замке своего покровителя Людвига Баварского и питаться с его стола. В то время как Мендельсон, будучи сыном богатого еврейского банкира, мог, по мнению Вагнера, сочинять музыку в свое удовольствие, не заботясь ежедневно о пропитании.