Записки ночью из холодного отеля - стр. 11

Посреди черного пятна белели фарфоровые слоники. Некоторые выглядели так, словно их повредила черная дыра. Папа долго смотрел. Затем повернулся и, волоча скафандровые ботинки, побрел обратно. Он больше не прыгал. Что вы хотите, возраст.

…Катя доела гречку. После Бумажного Конца Света папа изменился. Теперь он часто молчал, уставив неподвижный взгляд в стену. Иногда его губы что-то шептали. Катя прочитала Г-Е-Н-О-Ц-И-Д, но что это означает, она не знала. От этого слова шла низкая вибрация – как от работающего коллайдера.

В кают-компании было пусто. Папа ушел, не сказав ни слова. От него пахло алкоголем.

Маму съела ложку гречки и ее затошнило. Она выбежала прочь, девочка осталась одна. Катя пожала плечами. Вдруг ей стало нестерпимо жаль себя. Чтобы не заплакать, Катя вытащила салфетку из-под тарелки и начала складывать. Раз, два. Наверное, это будет космический корабль…

Она слышала голоса родителей. Они говорили друг с другом впервые после Г-Е-Н-О-Ц-И-Д-А. Папа отвечал монотонно, потом охнул…

Что-то изменилось.

Катя подняла голову и увидела бумажный звездолет. Он был опален огнем. Там была бумажная мама, бумажный папа сидел за штурвалом, а бумажные мальчик и девочка смотрели в маленькое окно. Катя помахала им. Зеленые человечки махали в ответ крошечными бумажными руками.

Бумажные человечки поднялись ввысь и направились к далекой бумажной звезде.

Основывать новые города. Жизнь продолжается, прозвучал в голове Кати голос бумажного капитана.

– Катя, – окликнули ее. Девочка повернулась.

В дверях кают-компании стояли папа с мамой. Какие-то совсем новые.

– Мы с мамой, – начал папа. Он до смешного стал похож на упругий, звонкий мяч, – должны тебе кое-что сказать…

Голос его прервался. Мама стояла рядом, сложив руки на животе. И улыбалась утомленной, бледной улыбкой счастья. И тут Катя наконец поняла.

– Жизнь продолжается, – сказала Катя.

– Да, – сказал папа. – Жизнь продолжается.

Вторжение монстров, память, долг, путь.

Все, чем оправдывает мужчина перед женщиной свое долгое отсутствие.

"Ураган" зверь машина, поэтому мне не доверяли. Оно и к лучшему. Я бы, наверное, не удержался, вдавил разок от души. Там в движке моща космическая, на орбиту можно запросто улететь. За рулем "урагана" прапор с допуском, он сидит в левой кабине с офицером, а в правой кабине – дозиметры, генератор, вся техническая байда.

Я потихонечку за рулем автобуса – везу комплект "звездочек", от лейтенанта до полковника. Офицеры в салоне сладко дремлют, обняв автоматы. На такое дело нам положено ходить с оружием, даже мне пистолет выдают. Я "погоны" с вечера собирал по городу, с частных квартир, из военного городка, а утром, когда все заканчивалось, развозил отоспавшихся обратно. А потом тащил их "калаши" оптом в оружейку. Видели фильм "Коммандо"? Там Шварц идет, увешанный оружием по брови? Так это я, в розовых лучах утренней зари.

Вообще, люблю ночью ездить. Печка автобуса тихонько гудит, тепло, за окном темный лес мелькает. Хорошо.

Боеголовки мы возили только ночью. Чтобы штатовские спутники не застукали. Огромный "ураган" прет себе, не включая фар, как огромная черная тень. Перед ним, в метрах полсотни стах, движется "урал"-бытовка со взводом охраны, там автоматчики с офицером. На каждой своротке высаживают по солдатику, перекрывают съезды, чтобы никто не выскочил атомной машине в стратегический бок. За "ураганом" иду я на автобусе, а за мной – еще один "урал", тоже в полукилометре, он собирает солдатиков, оставленных на своротках.