Записки на кардиограммах - стр. 7
Девятнадцать лет, плохо.
На похмел к сыночке вызывают.
Мне б в таком возрасте и в голову не пришло.
Волшебное слово?
Ладно, на ушко:
А вдруг он умрет?
Отмычка.
Золотой ключик.
Приедет бригада…
Ужрался, рухнул, замерз.
Попал в тепло – полез в драку.
Без вариантов.
Дубинки порой сказочно не хватает.
Да.
Согласен.
Засранцы.
Врачи-вредители.
Но в общем зачете – с большим отрывом!
По очкам.
У Бога.
«Запах алкоголя в выдыхаемом воздухе. Речь, поведение и движения пьяного человека…»
На «вы» – борзеют.
За прогиб принимают.
Главврач, разжирев килограммов на двадцать, отменил выездным ужин.
Приказом.
Оперативность, типа, страдает.
Идешь по городу – каждые пять минут «скорая».
За бугром – ну хоть бы одна!
Делом занимаются потому что.
Заходил, спрашивал.
Пьяных ветеранов велено развозить по домам.
Реверанс, типа – заслужили, чертяки!
Но только раз в год.
Девятого.
В позапрошлый раз им дарили приемники.
В прошлый – по комплекту белья.
Нынче разорились на кружки.
Всё с символикой, всё с оранжево-черной.
А разговоров-то, разговоров!
Спасли боярина кардиологи.
А свезли уже коммерсанты, у них салон комфортабельней.
Спецы же, с приказом не отставать, кресло-каталку следом доставили.
Дорогую, с моторчиком – на все сто доверие оправдали!
Рабочий поселок.
Зарплата.
Накануне оповещают.
Готовность «раз».
И хирургов на низкий старт.
Памятное, говорите?
На спазмы живота вызов.
Оказалось – рожает.
Не поверили.
Звонили на станцию: вы кого нам прислали?
Спросили, за сколько диплом купил?
Там и принял, куда деваться.
Думаете, извинились?
… уй!
«Вы должны!» – говорят.
Не совсем уверенно, впрочем.
Пьяный, ругань, угрозы – с чистой совестью кладешь трубку.
По инструкции.
Но это раньше, а теперь так:
– Что там?
– Слушай, не знаю, они матом орут – ты съезди, глянь…
Качество услуг, психология потребителя… мене, текел, упарсин!
Спецы зашиваются.
Линия вешается.
Диспетчера в дыму сутками.
Начальство, лелея карьеры, боится жалоб.
Загадка.
«Состояние после падения с 9-го этажа через мусоропровод».
Ась?
То-то.
Рабочий поселок, Новый год в общежитии.
Особняк.
Забор.
Домофон.
Открываем!
Щелчок.
Кавказец.
Нос к носу.
Чуть ли не метр в холке.
А с крыльца уже наблюдают.
Сорвал спектакль – не трогают меня псы.
Крикнули: пациент ждать не стал, уехал сам, к частникам…
И все, как один, на дороге «скорую» пропускают – непременно уведомят.
– Давно?
– Со… ф-ф-фх… со среды.
– А вызвать?
– Пройдет… кх-кх… думал.
– Сколько лет болен?
– С де… фх-х-х… с детства.
– Хоть раз само проходило?
– Нет.
– Тогда почему?
– Фх-х-х… не знаю, отстаньте!
Астма.
Стандарт.
Один из трех где-то.
Жалуется и трещит семечками.
– Может, прерветесь?
– Не, я без них не могу. Наркотик. Хотите?
Новострой.
Запах краски и свежести.
А в квартирах уже ханыжник – подошвы липнут.
Расселение коммуналок…
Здоровьем нации озаботились, надо же…
Инопланетяне, ё!
Точно помню – не так было, застал еще. Это потом – как мутным селем с горы. Под гонор и улюлюканье. С соплями и ностальгией в сухом остатке.
Вернуться? Можно. Выключить телик, сесть и подумать. В тишине. Мозгом. И главное, на других, на других потом не равняться – у них-то, сирых, по-прежнему все…
Окончание
Чудны дела Твои, Господи!
9.00–00.00
… ибо не ведают, что творят.
00.00-9.00