Записки командующего фронтом - стр. 4

6 июля левые эсеры убили немецкого посла Мирбаха и подняли мятеж против советской власти… Когда мы утром пришли на заседание, Большой театр был оцеплен войсками. У входа стояли латышские стрелки и несколько броневиков. Мы проходили на заседание большевистской фракции через сцену, а надо сказать, что сцена Большого театра – это такой лабиринт, что, не зная там всех проходов и выходов, трудно оттуда выбраться, поэтому на всех поворотах стояли наши товарищи – члены большевистской фракции и, указывая путь, говорили: «Немедленно отправляйтесь на заседание фракции в здание Коммунистического университета – на Большой Дмитровке». И мы – бегом по Петровке на Большую Дмитровку. Заседание вел М.И. Калинин. Михаил Иванович обрисовал обстановку, сложившуюся в результате выступления левых эсеров, сообщил о том, что убит немецкий посол, блокирован Кремль, что идет борьба за московский почтамт, а под конец сообщил о том, что решением Центрального комитета вся фракция большевистской партии съезда, партийная организация Москвы, весь рабочий класс столицы мобилизованы на разгром контрреволюционного мятежа левых эсеров. Я был назначен начальником заставы Рогожско-Симоновского района и получил в подчинение взвод рабочих-большевиков. Мне было поручено охранять Каланчевскую площадь, теперешнюю Комсомольскую, три вокзала, с тем чтобы воспрепятствовать подходу враждебных мятежных сил в Москву. Задача эта была почетной и ответственной, но сил для ее выполнения у меня было мало: всего два станковых пулемета и максимум человек сорок бойцов. Впрочем, мы выполнили задачу довольно успешно.

На V съезде Советов была принята первая Конституция Советской России, показавшая всему миру, куда большевики ведут народ. Тогда же было принято решение создать регулярную Красную армию для защиты молодой Республики Советов. Я уже сказал, что мы, солдаты-фронтовики, теоретически не были сильны, но у нас за плечами был тяжелый опыт войны, и классовым чутьем мы поняли значение принятой Конституции, умом и сердцем поверили, что правда там, где Ленин, где партия большевиков.

И когда я вернулся в родной уезд, мы занялись там ликвидацией эсеровского влияния, потому что у нас в уезде существовала эсеровская фракция. А так как положение на месте становилось опасным – враги советской власти, белогвардейцы и английские интервенты высадились в Архангельске и начали продвигаться по Северной Двине к югу, – уезд был объявлен на осадном положении. В соответствии с принятым законом мы начали проводить мобилизацию в Красную армию солдат, унтер-офицеров и даже офицеров, которые положительно относились к советской власти. Эта работа проходила тоже не без трудностей. Иногда доходило до того, что, пробравшись, скажем, на уездный пересыльный пункт или сборно-пересыльный пункт, левоэсеровские пропагандисты, а также анархисты организовывали провокационные выступления. Они заявляли: «Хватит, повоевали! Пора передохнуть!» – и тому подобное. В связи с острой необходимостью организовать оборону уезда, а также чтобы предотвратить выход английских интервентов и белогвардейцев на его территорию, мы одну за другой проводили партийные мобилизации. Наши партийные ряды росли.

Я сам стремился отправиться на боевой участок фронта, но, занимая пост уездного военного комиссара, не мог уйти добровольцем с одной из партий коммунистов, отправлявшихся на тот или иной фронт, – я должен был просить разрешения у губернского военного комиссара. К тому времени Никольский уезд отошел к Северо-Двинской губернии. Поэтому я должен был просить разрешения у Северо-Двинского губернского военного комиссара товарища Рябкина – очень хорошего человека, настоящего большевика. Но он мне решительно отказал на том основании, что я и так выполняю ответственное поручение партии в уезде, обеспечиваю набор бойцов в 6-ю армию, которая занимала фронт борьбы с белогвардейцами и интервентами на севере Республики (штаб армии был в Вологде). Я не согласился с отказом и обратился с ходатайством непосредственно к окружному военному комиссару в городе Ярославле, к Михаилу Васильевичу Фрунзе. Михаил Васильевич удовлетворил мою просьбу и разрешил отправиться на фронт. Направили меня вначале в город Сольвычегодск. Дали маршевую роту и отправили на Восточный фронт, в 3-ю армию, в город Вятку, теперешний Киров.