Записки художника-архитектора. Труды, встречи, впечатления. Книга 2 - стр. 50

В этой коренной Германии я увидел ее старую архитектуру во всей сохранности и видел то заботливое к ней отношение, какое и является свойством и подлинной культуры. Охранение народного искусства здесь такое грамотное и так многому научает>[384].

Уезжавшие студенты расходились, ушел и я на вокзал, чтобы ехать на родину.

В Москве меня ждали постройки.

Предполагалось в Историческом музее[385] устроить новый большой читальный зал, отделение для рукописей и ряд кабинетов для ученых занятий. Библиотека, читальный зал музея были размещены в верхних неудобных залах. Огромная аудитория долгое время была в Москве единственной большой для всякого рода публичных лекций. Аудитория занимала три этажа, была устроена из путаной конструкции железа с деревом с подшивным утепленным потолком.

К этому времени в Москве уже были [аудитории]: большая аудитория Политехнического музея, аудитория Университета Шанявского[386] на Миусской площади, переделана была большая аудитория Московского университета, и не было надобности в такой неудобной и устарелой аудитории Исторического музея.

Освободившееся пространство перекрыл я железобетонным сводом, получился большой читальный зал, под ним – отделение рукописей, а из ряда темных закут[ов], коридоров и мелких помещений устроил удобные и светлые кабинеты для ученых занятий.

Центр Иваново-Вознесенска. Фото начала XX в.

Отделку читального зала с подвесным железобетонным сводом я находил наиболее уместным выполнить в скромных формах ампира. Устаревшее и неуместное для музея духовое отопление переделал под пароводяное с устройством вентиляции. Никакого инженера-конструктора при работах не было, и был у меня единственным консультантом по железобетону инженер А.Ф. Лолейт и инженер Н.Х. Дзирне – по железным работам. В то время архитектор являлся единственным начальником и вершителем постройки. Начальство музея в работы не вмешивалось. Хозяйственную сторону вела бухгалтерия, за работами неотлучно наблюдал опытный старый десятник, сам же я бывал на постройке ежедневно, и все чертежи выполнялись у меня в чертежной по моим указаниям. Работать было легко, а ответственность за хорошее выполнение окрыляла, и перестройка вышла удачной.

Вознесенская церковь в Иваново-Вознесенске. Фото начала XX в.

Я не готовил себя строителем церквей, но вышло само собой, что наряду со старообрядческими церквями пришлось заняться и другим церковным строительством; чисто архитектурные задачи побудили меня согласиться на предложение из г[орода] Иваново-Вознесенска перестроить большую Крестовоздвиженскую церковь[387]и собор в г[ороде] Шуе (Владимирской губ.)[388]. В работах по Историческому музею и [на] этих двух перестройках интересы художественные отошли на второй план, и [мне] представилась возможность применить новое в конструкциях и вытекающих из них формах.

Я поставил одно условие моим заказчикам, чтобы для успешности дела никто из них не совался бы в работы, все распоряжения должны исходить только от меня, как архитектора данной постройки, и даже на леса я их неохотно пускал.

Но зато предварительно были обсуждены все детали, и никаких невыясненных мест не было. Нестесненность в средствах значительно облегчала строительство и упрощала. <Рабочие же в дореволюционное время всецело находились в руках подрядчиков. Аппетиты же подрядчиков сразу сдерживались сметой, как, например, при работах Исторического музея (“казенная” работа) и предварительными соглашениями путем торгов (конкурса подряда)>