Записки генерала Жихарева. Роман ужасов - стр. 26

– Вот, б…! – говорили они. – И что она нашла в этом старом козле?

– Молодец! – возражали женщины. – Никакой он не старый! Он – мужчина в соку. И блюдет она себя правильно. Если начальник узнает, что Лика с кем-то таскается, сразу из сердца и со службы вон! А так, глядишь, окрутит она его. Тогда сытая жизнь, дорогие тряпки, камни – все будет. А не окрутит – и так все имеет.

Вот эта самая Лика вбежала в беседку, где Пашка развернул книгу Энгельса «Анти-Дюринг».

Лика бросила мокрый купальник на скамейку.

– Такой серьезный! Что читаешь? – обратилась она к Жихареву. – «Анти-Дюринг»? Это же так скучно!

В этот момент ударил гром.

– Ах, я так боюсь грозы! – прижалась она к Пашке.

Его губы ощутили ушко девушки. Жихарев почувствовал, что она дрожит. Но это была дрожь не от страха, а от страсти. Пашка принялся лизать ушную раковину девушки. «Что же ты медлишь?» – прошептала она впиваясь губами в пашкины губы.

– О-о-о! Как я хочу молодого, сильного! – стонала девушка.

Парочка не заметила, как кончилась гроза.

– Пойдем вечером в кино? – спросил Жихарев.

– Ишь, раскатал губёшки! – недобро усмехнулась Лика. – Я с незнакомыми мужчинами в кино не хожу. Кроме того, завтра я выхожу за моего старикашку замуж. А ты, если не хочешь неприятностей, не болтай!

Сказав это Лика, выпорхнула из беседки и,

перепрыгивая через лужи, направилась к главной аллее.

В разные годы судьба сталкивала Жихарева с Ликой и ее мужем на банкетах приемах, в санаториях. Лика делала вид, что незнакома с Жихаревым. Последняя их встреча состоялась в декабре 1938 года. Пашке поручили «дожать» ликиного мужа, обвиненного в попытке отравить Сталина. В кабинете комиссара госбезопасности третьего ранга сидел седой человек в изодранной красноармейской гимнастерке. Его рот был полон крови, левое ухо оторвано наполовину.

– Зубы ему рвем, а он – гад – молчит, посетовал комиссар, на блюдце перед которым лежал пяток вырванный зубов.

– Это – либо ошибка, либо клевета! – давясь кровью, хрипел седой.

– Жена его у нас спросил Жихарев.

– У нас. Она сговорчивее оказалась – сразу показания дала.

– Приведите жену! – велел Пашка.

Трудно было узнать Лику в поседевшей женщине с синяком под глазом, разорванной губой и ожогом на щеке.

– И ты после всего, что я для тебя сделал, подписала показания? – спросил Лику муж. – Ведь ты убила меня!

– Милый, они били меня! Жгли каленым железом, несколько часов промывали мне желудок… Я не могла этого вынести! – всхлипнула Лика.

– Вы пытками вырвали из нее показания, фашисты! – вскочил седой.

Страшный удар в нос бросил его на пол.

– Что вы сделали?! Вы сломали мне нос!

– Будешь балаганить – вообще его отрежем! – ответил комиссар и продолжил. – Слушай, сволочь! Мы не только ее допрашивали. Мы ее е… ли. И сейчас е… ть будем у тебя на глазах.

Охранник-грузин подсечкой свалил Лику на пол. Другой задрал подол и принялся стягивать трусы.

– Нет! – закричал седой. – Стойте! Прекратите! Я дам все показания, которые от меня потребуются!

Через день приговоренных к высшей мере наказания Лику и ее мужа привезли во Внутреннюю тюрьму на Лубянку. Седого, закованного в наручники, посадили на табурет. Ввели Лику. Там же, в камере курили шестеро охранников.

– Сейчас открою тайну, – склонился Жихарев седому. – Я спал с твоей женой еще в двадцать втором году, за день до вашей свадьбы. Мог бы это сделать и сейчас, да вид у нее уж больно гнусный. Давайте-ка вы!