Записки генерала Жихарева. Роман ужасов - стр. 12
Весь следующий день Петька красовался в алом мундире. А вечером его нашли в одном из подъездов Варсонофьевского переулка с перерезанным горлом. К френчу была приколота записка: «Смерть палачам-чекистам!»
– Не польстись я на Таньку, – лежал бы сейчас в морге! – мелькнула мысль ау Пашки.
Ну а Дзержинский после этого случая запретил подчиненным носить красную форму.
Глава 4
Не обманул Петерс и в другом. Не к осени, а уже в июле большевики нанесли удар по своим союзникам. Был спровоцирован и разгромлен мятеж левых эсеров, закончившийся расстрелом ЦК этой партии и тысяч рядовых ее членов. В августе наступил черед анархистов. В эти месяцы у Жихарева было как никогда много работы. Для ее облегчения пришлось срочно освоить английский ручной пулемет «гочкис». Пашка дурел от пороховой гари, запаха крови. Лужи ее в подвале доходили до щиколоток, а людей все вели и вели. Среди анархистов и эсеров было много наркоманов. Они стали главными свидетелями следствия. Несколько дней их держали без зелья. Доведя арестованного до нервного срыва, поставив на грань, когда за пузырек морфия он был готов продать отца с матерью, перед ним ставили такой пузырек. После этого подписывались любые протоколы, давались любые показания. Случалось, подвал был забит трупами. Тогда расстреливали прямо в камерах. «Арестован безвинно», «Третий день не предъявляют никаких обвинений. Гохфельд», «Переведен в камеру смертников без суда. Юрьев», – такими надписями были исписаны стены камер. Они забеливались после того, как помещение было очищено от тел и отмыто от крови.
Наркоманов, давших показания, ждал тот же подвал или расстрельная камера. Лишь немногие, давшие особо ценные показания, получали перед смертью понюшку кокаина или укол морфия. Особенно много хлопот доставляли наркоманки. С мужчинами было проще. Узнав, что вместо заветной дозы получат пулю, они впадали в транс или истерику. Тогда Жихарев пристреливал их из нагана в затылок. Женщины же узнав об обмане, словно фурии бросались на чекистов, норовя выцарапать им глаза. Досталось тогда Васе Фомину и другому пашкиному подручному – Тихону Гавриловичу – тихому, степенному мужику. Первому исцарапали в кровь лицо, второму откусили мочку уха. После этого договорились расстреливать без зачтения приговоров. Приводили такую дамочку в подвал. Кто-то стрелял ей в затылок, а приговор зачитывали трупу. Порядок есть порядок!
В начале августа в подвал к Жихареву привели женщину средних лет.
– Член ЦК партии левых эсеров, – сказал доставивший женщину следователь Фойгельсон. – Крайне опасна! С большим трудом удалось ее взять – отменный конспиратор. Расстреливать ее нельзя – делегат съезда Советов, член ЦИК Республики. Мы уже сообщили в газетах, что она выслана в Орловскую губернию. Но и оставлять ее в живых нельзя – будет бороться нами до последнего. Думайте!
– Тебе хорошо: «Думайте!» – огрызнулся Пашка.
– А вы думайте, думайте! Сейчас с приговоренными много чего разрешено делать, – с мерзкой улыбочкой шепнул ему Фойгельсон и выскользнул из подвала.
Женщина не слышала этого разговора. Она курила в дальнем углу помещения.
– Есть ли у вас какие-нибудь пожелания? – наклонился над ней Вася Фомин.
– Да. Мне вернули кулон. Передайте его моей матери. Сейчас в Москве голодно, а я буду учительствовать в Орловской губернии – прокормлюсь… Вот, адрес, – протянула он Васе записку.