Записки члена Государственной думы. Воспоминания. 1905-1928 - стр. 39

: телеграмма государя более позднего датума была передана Вильгельму ранее предшествующей, и этот пробел имел решающее значение в ходе переговоров.

Однако кто же осмелился задержать телеграмму государя в такой исключительный момент в судьбе России?

Вот два кардинальных вопроса и два момента исключительной важности, которые как нельзя лучше характеризуют ту атмосферу, которая окружала в то время царя: кто-то, помимо царя, решил, что война должна быть, и провел эту свою волю без всяких совещаний с государственными учреждениями и даже помимо желания самого государя.

А теперь задним числом, когда Россия лежит в прахе, пусть история разыскивает виновника войны.

Никто не спорит, что Германия сорок лет готовилась к войне, что за последние годы она была настроена очень воинственно. Но в том-то и заключается вся трагедия, что мобилизацию начала не та страна, которая к ней готовилась, а та, которая совсем не была готова.

Германский посол граф Пурталес[246] вручил русскому министру Сазонову[247] требование в течение суток прекратить мобилизацию. Срок прошел, ответа не последовало. Германский посол вторично посетил министра Сазонова, чтобы удостовериться в ответе, причем был крайне взволнован.

– Итак – война? – спросил он Сазонова, в волнении роняя бумаги.

Министр пожал плечами.

Эти подробности очень характерны, если вспомнить, что в ответ на русскую мобилизацию Германия бросила свои главные военные силы прежде всего на Францию. Что из этого следует? А то, что хотя Германия и готовилась сорок лет к войне, но не с Россией, а с Францией. Исход войны показал, что Россия слишком поторопилась и этой поспешностью подготовила собственную гибель.

Конец ознакомительного фрагмента.