Записки «черного полковника» - стр. 13
Следователь, недовольный долгим разговором подозреваемого и переводчика на русском языке, что-то недовольно сказал Фаруку по-турецки. Допрос продолжился. И чем дольше он продолжался, тем больше казалось Расиму, что вопросы следователя не имеют никакого отношения к вопросам, которые обычно задают или должны задавать фальшивомонетчикам.
При всей детальности допроса следователь не спросил, где купил эту купюру Расим? Есть ли у него чек обменного пункта? Был ли это обменный пункт в Турции или он находится на территории Беларуси? Зато он интересовался: кто был его преподавателями в вузе? Есть ли мечеть в городе, где он родился? Какие отношения к мусульманам в Беларуси вообще?
– Есть ли претензии к нам? – перевел последний вопрос Фарук.
– Нет, – помотал головой Расим. Он ожидал, что Фарук также коротко переведет его ответ. Но Фарук стал о чем-то пространно распространяться следователю, а тот удовлетворенно кивать ему в ответ головой.
– Все, – наконец сказал Фарук. – Сейчас небольшая процессуальная процедура, и мы свободны.
– Слава Богу, – вздохнул Расим.
В кабинет вошел человек с маленьким чемоданчиком в руке. Процедура оказалась не одна. Сначала Расиму остригли ногти на руках, а затем сняли отпечатки пальцев.
Наконец, кое-как вытерев руки салфеткой, Расим вместе с Фаруком покинул кабинет следователя.
Они сели в машину Фарука и поехали в отель. Когда выехали за город, Расим спросил:
– Слушай, я хотя и не знаю турецкого, но перевод короткого слова «нет», должен звучать как «ёк». А ты чего там говорил, чуть ли не полчаса?
– Я благодарил от твоего имени полицию, которая вела себя по отношении к тебе весьма корректно.
– Понятно… А скажи-ка мне еще, мой верный переводчик, какое дело этому специалисту по фальшивым монетам до моих преподавателей в вузе.
– Не знаю, – ответил Фарук. – Может быть, он вообще сомневался в фактах твоей биографии и задавал контрольные вопросы.
– Ну а мечеть ему зачем нужна?
– Я сказал ему, что мы одной веры.
– Это было так нужно?
– Чем больше общего у нас, тем легче найти общий язык и развязать все узелки.
– Тебе бы следователем работать, – сказал Расим.
– А я им и работал, – ответил Фарук. – Ты, думаешь, откуда я Эрдемира знаю?
– А кто такой этот Эрдемир?
– Эрдемир – это человек, который тебя вытащил из каталажки.
– Понятно. А он вытащил меня навсегда, или…
– Не знаю, все будет упираться в то, что покажет экспертиза денег, плюс анализ микрочастиц, которые были у тебя под ногтями.
– Ты полагаешь, что там…
– Правильно… Они полагают, что там есть то, что бывает у тех, кто делает фальшивые деньги.
– А если этого там не окажется, я реабилитирован?
– Да, как непосредственный изготовитель фальшивых купюр, но как распространитель…
– Твою дивизию! Что же делать?
– Пока ничего, дождемся результатов экспертиз.
– Надо позвонить начальству в Минск.
– Зачем?
– Сообщить обо всем.
– Не надо, не поднимай волну прежде времени. Может, все обойдется.
– А вдруг не обойдется?
– Девяносто процентов, что обойдется, – сказал Фарук.
– А если я попаду в оставшиеся десять процентов? Тогда мне не отмыться…
– Отпусти все, пусть эта река течет без тебя, – философски заметил Фарук. – А насчет «не отмыться», приедем в отель, возьмешь шампунь и отмоешься.
Расим так и сделал. Оказавшись в номере, он принял душ, тщательно вымыл руки, но следы от дактилокраски все же остались. Особенно его беспокоил запах «обезьянника», казалось, он не только въелся в кожу, но и проник внутрь нее. Желая как можно быстрее избавиться от следов краски и этого запаха, Расим взял свежее белье и пошел в баню. Однако сауны были на профилактике, и работал один хамам – каменная лежанка, на которой уже грелись два усатых мужика.