Записки бывшего директора департамента министерства иностранных дел - стр. 52

в вопросах, подобных попавшемуся мне об 1 р. убытка от боя казенной посуды, тогдашний Государственный контроль проявлял уже определенно вредную деятельность в делах средних, т. е. в численно преобладавших и рядовых делах текущего государственного строительства. Тут, чтобы только оправдать свое существование, контроль педантично и формально вмешивался во вся и во все, являясь помехою всяческих творческих начинаний, лишним препятствием к достижению поставленной цели, требующим для его преодоления затраты значительных усилий и труда. Жизнь, однако, выдвигает компромиссы. Подотчетные места выхлопатывали себе предварительный фактический контроль, т. е. предварительную санкцию расходов, дававшуюся специально к ним командированными представителями контроля. Такие представители командировались к подотчетным учреждениям на их содержание. Последним они, естественно, дорожили. С другой стороны, за ними ухаживали. И устанавливалась комедия контроля. Штамп контроля на расход давался. И все устраивалось к лучшему в этом лучшем из миров. Но зачем при таких условиях было развивать значительную, какая имела место, экспансию контроля? Расход на его содержание как-никак составлял без малого 10 миллионов руб. Аппарат сам по себе был нужен, поскольку существование его служило началом, сдерживавшим недобросовестного расходчика. Но при данной обстановке аппарат мог бы быть до минимума сжат.

Скучным делом занимались и скучные, мелочные люди. Никого яркого, за исключением главы ведомства, я в этой среде не нашел. Чрезвычайно колоритный и своеобразно яркий Тертий Иванович Филиппов текущими ведомственными делами занимался мало. Заведование ими возложил на своего товарища, в ту пору В. П. Череванского, мужчину, известного образцовой постановкой контроля в Туркестане, а главное, своею замечательною бородою, точь-в-точь такою, какую подвязывали в «Руслане» чародею Черномору, отчего и Владимира Павловича называли то «Череванский», а то и «Черномор». С его мелочностью мне пришлось столкнуться лично в первые же дни моей службы в контроле. Оказывается, он был возмущен моим назначением сразу, без предварительного стажа в Контрольном ведомстве, на казавшуюся ему несоответственно для меня высокою должность младшего ревизора. Это на 2000 р. годового содержания, на должность простого субалтерна, непосредственно подчиненную старшему ревизору, т. е., в сущности, совершенно не ответственную, притом после четырех лет службы в должности ответственного секретаря в Финансовом ведомстве. Как-никак, Череванский назначения моего не одобрил и, по-видимому, возроптал Тертию Ивановичу. Последний меня вызвал и, не поясняя, в чем дело, просил представиться его товарищу. Череванский принял меня прилично. «Очень рад, – заявил он мне. – Но имейте в виду, что назначены на ответственную работу. Для нее нужна основательная подготовка. Не окажитесь в положении институтки, которая знает, что есть сливки и есть молоко. Но не знает, что из чего получается: сливки из молока или молоко из сливок». Я ответил, что рассчитываю разобраться в основах ревизионной работы и не оказаться в затруднительном положении институтки, о которой упомянул Череванский. – «В таком случае желаю успеха, желаю успеха», – заявил он, вставая, протягивая руку и этим давая понять, что «представление» мое окончено. Череванский меня развеселил, и я рассказал о его отеческом напутствии Сергею Филиппову. Тут только я узнал, что Череванский был моим назначением недоволен. «Плюнь, – пояснил Сергей, – это выпад не столько против тебя, сколько против отца. Череванский в последнее время что-то стал к отцу в оппозицию. Как бы ему, однако, шеи не сломать». Шеи он не сломал, но с контролем Череванскому все же вскоре пришлось расстаться. Поводом опять-таки послужили его несогласия с Тертием Ивановичем по части назначений. В контроле особенно близким к Филиппову лицом был чиновник особых поручений, из старших, некто Алмазов. Долгою своею службою совершенно личного характера при Филиппове он стал по отношению к нему в такое положение, что Филиппов справедливо считал себя ему обязанным и захотел своевременно о нем позаботиться, заменив Алмазову службу при главе ведомства, покоившуюся главным образом на личных отношениях, более прочною должностью в кадрах Государственного контроля. По своему рангу (V класс должности) Алмазов мог претендовать на состоявшую в том же классе должность управляющего контрольною палатою в провинции, тем более, что и менее заметною и хуже оплачиваемою должностью в центре принято было вообще больше дорожить, чем более видною службою на местах. Тертий Иванович назначил Алмазова управляющим контрольною палатою на открывшуюся вакансию в Кишинев. Череванский стал на дыбы. Как это? Из чиновников особых поручений? Без специального делового стажа в ревизорских должностях? Оппозицию проявил чрезмерную. Пересолил. И получил без предупреждения со стороны Тертия Ивановича указ о назначении в Сенат. Назначение весьма недурное для товарища государственного контролера и менее всего обидное. Но Череванский стал всюду кричать о нанесенной ему обиде, считая себя по форме состоявшегося назначения выброшенным из ведомства. Нашлись влияния, которые, не столько в дружбу Череванскому, сколько чтобы насолить Филиппову, добились назначения Череванского всего через несколько дней членом Государственного совета. Череванский на своей оппозиции выиграл.