Записки архивариуса. Сокровище Крезов - стр. 2
По комнате, представленной двумя письменными столами, приставленными друг к другу под прямым углом, длинным ячеечным стеллажом с пронумерованными папками и старыми шкафами разной высоты, плыл стойки аромат ягод. Ощущение было словно я сижу на кухне у бабушки, а она заливает кипятком емкость, где только-только закончила варить малиновое варенье. Захотелось в обратно в лето после десятого класса, когда мы в четыре руки с ней только и делали, что закатывали банки. Я вдохнула поглубже.
– Алевтина Павловна, давайте без лишней эмоциональности, хорошо? Мы здесь работаем, а не умиляемся. А это наша новая сотрудница, Маргарита Велеславовна Соловьева. Выпускница истфака МГУ, ее нашему директору рекомендовали. Помните, я вам еще резюме приносила с месяц назад? Так что, прошу принять и пристроить к делу. И чтобы без ваших бесконечный чайно-джемовых посиделок.
И моя провожатая поправила сбившейся за время продолжительной дороги пиджак, встряхнула и без того идеально короткими осветленными волосами и, немного покачиваясь на чрезмерно высоких каблуках, выглядящих как орудие пыток, вышла из небольшого кабинета, одергивая на ходу узкую юбку, не способствующую излишней спешки. Бабуля же вылезла из-за стола и приблизилась. По сравнению со мной, потенциальная руководительница выглядела настоящим гномом, взирающим на великана снизу вверх. Похоже, это ее нисколько не смутило, и она протянула мне ладонь.
– Очень рада твоему приходу, Рита, какими судьбами тебя занесло, скажи на милость? Присаживайся, работа от нас все равно никуда не денется. Бери, – потенциальная начальница налила мне в крышку от огромного, наверняка двухлитрового термоса золотистый напиток, пахнущей мятой, цедрой лимона, малиной и осенью, потихоньку просочившейся в емкость из вне.
Хотела ли я выложить совершенно незнакомому человек всю свою подноготную? В момент, когда мне наконец дали слово, безусловно. Я бы рассказала ей о своей сияющей, взлелеянной с самого детства мечте, стать хранителем уроков прошлого. Кто в меня вложил мысль, сама не знаю, возможно все всему виной богатая отцовская библиотека, преимущественно представленная неподъемными энциклопедиями о былом. Но где-то в середине средней школе, классе в шестом или седьмом, я была железно уверена, что историк – это самый умный человек из живущих. Он знает все и про всех и даже немного больше. В десятом, я – перспективный будущий абитуриент истфака, посещающей лекции профессоров, побеждающий в олимпиадах и отстаивающий честь всего истринского района московской области во всероссийских конкурсах. И вот я здесь. В небольшой кабинетике с крошечными окнами, в окружении бессчётного количества пластиковых папок, где собраны уроки прошлого далеко не всего мира, а его крошечного уголочка с востока Москвы – усадьбы Кусково.
На самом деле, подозревать что-то неладное, я стала в начале третьего курса, когда от сдачи докладов и переписывания архивных документов мы никуда и не ушли. Третьекурсники, практически выпускники, взрослые люди, уже что-то понимающие в жизни (по моему скромному мнению) делали то же, что несчастные козероги-перваки, только для других преподавателей. Практики обходили нашу группу стороной, а защита диплома неумолима приближалась.
Тогда глава кафедры истории древнего мира пристроил нас в областные архивы. Так я просидели почти целое лето в окружении пыльных текстов и нагретого дерева, перекладывая документы в художественном колледже, изредка извлекая нужные папки для выдачи выписок незадачливым выпускникам, потерявшим документа. Тем летом я поняла, что работать историком безумно увлекательно только в книгах или в фильмах, не имеющих отношения к реальности. Ну, в общем, после практике я как-то и высказала эту мысль рядом с кабинетом декана факультета, где мы толпились всем потоком ради утверждения ведомостей. И надо же было совпасть так, что в момент, когда я устало сетовала на бессмысленность нашей профессии и абсолютную бесполезность сотрудников архивов, Анастасий Семенович, декан и по совместительству руководил дипломной работы вышел из кабинета. Это была немая сцена достойная упоминания на конкурсе драматических работ.