Записки афинского курьера. Сборник рассказов - стр. 6
– Какая красивая афиша, – кивком головы он указал на стенку.
– Это не афиша. Это мой сын, – хотела сказать я, но… почему-то не сказала.
– У меня тоже есть дети. Трое. Я из-за них и пришел. Понимаешь, у меня небольшая гостиница, сейчас сезон и совершенно нет времени ничем заниматься. У них что-то там с зубами. Они сами к тебе подойдут. Ты им сделай все, что надо, а я заеду, расплачусь. Хорошо? Я деньги наличными никогда никому не даю ни жене, ни детям. Надо им что-то – пошли – куплю. Надо жене в супермаркет – поехали, отвезу. Женщинам вообще деньги давать нельзя! Они их даже считать не умеют. Ну, что, договорились?
Я согласно кивнула: какое мне дело, кто оплачивает мои услуги? Лишь бы вовремя платили.
На следующее же утро из подъехавшей знакомой «Мазды» высыпались все трое: два красавца парня лет десяти, одинаково одетые, с одинаковыми жестами и лицами, в хвосте плелось маленькое хрупкое создание с длинными светлыми волосами, лет восьми.
– Вот эти мои! – из окна торчала голова Вангелиса в белой кепке, – я поехал дальше. Смотри, не сделай им больно! – он гикнул, словно пришпоривая коня и рванул с места, дав полный газ.
Мой клиент снова появился через неделю.
– До чего у тебя замечательные ребята! – это было первое, что сказала я после приветствия. И все троя – твоя копия! – мне не составило труда пропеть комплементы, ибо дети действительно были умны и серьезны не по годам. А уж тигриные отцовские глаза и стройные фигурки…
– Правда похожи? – Вангелис таял от удовольствия, – все так говорят! Знаешь, что самое интересное? Они все от разных жен. Все трое. А сейчас у меня четвертая. Болгарка. Я сам ее из Софии привез. Она там в детском кинотеатре билеты продавала. Вот теперь живем впятером. У нее и от первого брака детей нет, а врач сказал, вообще не будет. Он мне говорил почему, но я не помню. А у меня, скажу тебе по секрету, только ты никому не говори, – и Вангелис перешел почти на шепот, – от самой-самой первой жены еще один сын есть. Ему сейчас двадцать два, или двадцать три. Но того я не забрал. А этих забрал.
– Не хило, – думала я про себя, – если еще принять во внимание, что старшие двое, которые приезжали, почти ровесники. Одному – десять, второму – десять с половиной. Когда они сказали сколько им лет, я рассмеялась, списывая их неточные данные на несостоятельность в арифметике, хотя в этом возрасте большинство детей здесь считают и до пятнадцати.
Тем временем Вангелис поменял стул и уселся опять прямо передо мной. Сильный и крепко сбитый, он прочно сидел на моей мебели, поблескивая своими желтыми глазами под седоватыми стрелами бровей. Он философствовал:
– Мирка хорошая хозяйка, но она такая неинтересная, глупая. С ней поговорить практически не о чем. За детьми, правда, хорошо смотрит, чистоплотная. Гостиницу всю она убирает. Я стараюсь не брать помощницу, они все ленивые, и всё что-нибудь стащить норовят.
Мне показалось немного странным, что одна женщина убирает почти всю гостиницу и одновременно смотрит за тремя детьми мужа. Но, чужая семья – потёмки! Мало ли какая там любовь! Это даже не любовь, это обожание недалекой туповатой женщины своего красавца-мужа и его детей.
Воображение мне тут же нарисовало тихое забитое животное, все в трудовых мозолях, рядом с этим виртуозным ловеласом, и мне стало не по себе. Где-то в глубине души стало немного обидно (за Вангелиса, конечно), и жаль его жену.