Запертая комната. Убийца полицейских. Террористы - стр. 44

– Что у вас там в пакете? – спросил полицейский.

– Продукты.

– Продукты? А ну-ка, Кеннет, проверь.

Гнусавый принялся выкладывать продукты на скамейку возле двери, куда его коллеги обычно бросали свои фуражки и портупеи, когда заходили в участок передохнуть.

Мауритссон невозмутимо наблюдал за его действиями.

– Так, – говорил Кеннет, – все точно, тут продукты, как показал Хольм, вот хлеб… масло… сыр… ревень… кофе – да, все так, как показал Хольм.

– Ясно, – подытожил суровый. – Вопрос исчерпан. Клади продукты обратно, Кеннет.

Он ненадолго задумался, потом обратился к Мауритссону:

– Так вот, господин Хольм. Вышло недоразумение. Но вы сами понимаете, такая у нас служба. Мы сожалеем, что на вас пало подозрение в преступлении. Надеемся, вы на нас не в претензии.

– Что вы, что вы! – сказал Мауритссон. – Вы только исполняли свой долг.

– Всего доброго, господин Хольм.

– Всего доброго, всего доброго.

Дверь отворилась, вошел еще один полицейский, одетый в серо-голубой комбинезон. Он вел на поводке овчарку, а в свободной руке держал бутылку фанты.

– Фу, жарища! – вздохнул он, бросая фуражку на скамейку. – Сидеть, Джек. – Сорвал с бутылки колпачок и поднес ее ко рту. Повернулся к собаке и сердито повторил: – Сидеть, Джек!

Пес послушался, но тотчас встал опять и принялся обнюхивать пакет Мауритссона.

Мауритссон пошел к двери.

– Всего вам доброго, господин Хольм, – сказал Кеннет.

– Всего доброго, всего доброго, – отозвался Мауритссон.

Пес уже всю голову засунул в сумку.

Мауритссон отворил дверь левой рукой, а правую протянул за сумкой. Пес зарычал.

– Минутку, – сказал полицейский в комбинезоне.

Коллеги вопросительно посмотрели на него. Мауритссон оттолкнул голову собаки и поднял пакет с пола.

– Ни с места! – Полицейский поставил бутылку на скамью.

– Простите?.. – озадаченно произнес Мауритссон.

– Эта собака натаскана на наркотики, – сказал полицейский, поднося руку к кобуре.

Начальник отдела по борьбе с наркотиками, Хенрик Якобссон, занимал эту должность почти десять лет, и десять лет он не ведал, что такое покой. Другой на его месте давно заработал бы себе язву желудка или расстройство моторных центров или жевал бы занавески. Но организм Хенрика Якобссона все выдержал, а теперь его и вовсе трудно было чем-нибудь удивить.

Сейчас он невозмутимо созерцал разрезанный сыр, выпотрошенную булку, конвертики с гашишем, капсулы с амфетамином и сотрудника, который полосовал ревень.

Перед ним сидел Мауритссон, внешне спокойный, а на деле сам не свой. Двойная страховка подвела, и как подвела – самым невероятным, дурацким образом. Это что-то непостижимое. Ну ладно, один раз – еще куда ни шло, так ведь один просчет уже был у него совсем недавно. Два прокола подряд!.. Того и жди окажется, что он угадал тринадцать номеров в очередном розыгрыше спортивного тотализатора.

Он уже сказал все, что положено говорить в таких случаях. Что злополучная сумка – не его, ему вручил ее неизвестный человек на Центральном вокзале и попросил передать другому неизвестному на Марияторьет, и, конечно, он сразу заподозрил неладное, но не смог устоять против соблазна, когда неизвестный предложил ему сто крон.

Якобссон выслушал его молча, не перебивая и не комментируя. И скорее всего, не поверил ни единому слову. Наконец он сказал: