Запасной мир - стр. 18
– Что скажешь об этих деньгах, Тибби?
– Гленские гроу, новенькие, – определил Тибби, склонившись над ладонью. – Откуда они у вас?
– Трофей. Их примут в оплату?
– Конечно! Гроу берут даже лучше – они полновеснее.
«Плохи дела в этой стране, – подумал я. – На меди экономят».
– Держи! – я протянул Тибби гроу. – Это тебе за помощь. Вот еще два и добудь мне какой-нибудь еды. Хотя бы кусок хлеба. С утра не ел.
Я мог позволить себе щедрость: капитал возрос. Парнишка схватил монеты и убежал. Не успел я разложить имущество, как он вернулся. В руках Тибби держал миску и ломоть хлеба. Над миской курился парок.
– Еще горячая, – довольно заявил мальчик, протягивая миску. – Мать только что сварила. Мы рядом живем. Еду лучше покупать на рынке, мастер, – там свежее и недорого. Утром придет Салли, поручите это ей. Она хорошо торгуется. У мастера Клауса есть ледник, там можно хранить провизию. Если покупать много, выйдет дешевле. Ешьте, мастер! Завтра Салли заберет миску.
Лицо Тибби выражало стремление убежать, но я остановил мальчика. Следовало получить ответ на вопрос.
– Почему на шпиле храма в Иорвике колесо?
– Потому что Спасителя колесовали! – ответил Тибби и умчался.
Разбудил меня визг.
Вечер прошел в хлопотах. После ужина, обследовав постройки, я нашел деревянную бочку и медное ведро. Вода имелась в реке. К ней вела калитка, запираемая на засов. На берегу обнаружились мостки. Я вымыл бочку, отнес ее в дом и натаскал воды. Затем разжег горн и поставил в него полное ведро. Древесного угля у Клауса имелось в избытке. Вскипевшую воду я вылил в бочку, размешал и залез внутрь. Предварительно скинув протезы, конечно. Мирка мероприятие не одобрила и на приглашение составить компанию презрительно фыркнула. В сарае нашелся щелок, и я с наслаждением – до скрипа кожи – отмылся. Затем постирал одежду, не тронув только рубаху. В последний миг обнаружилось, что простыней в доме нет и одеяла – тоже. Перспектива спать голым не вдохновляла: ночи в Алитании стоят прохладные. Развесив постиранное сушиться, я завалился на кровать, укрывшись кожаным фартуком – единственным, что сгодилось для этой цели. Без протезов его длины хватило. После ночи в лесу матрац и подушка показались мягкими. Я не заметил, как провалился в сон. Спал долго – пока не завизжали.
Вскочив с кровати, я сунул ноги в протезы, заправленные в сапоги, и побежал в мастерскую. Там оторопело уставился на девочку, стоявшую у порога. Лицо ее выражало ужас. Увидев меня, она умолкла и шмыгнула носом.
– Ты кто? – озадаченно спросил я.
– Салли, – ответила девочка и вновь шмыгнула.
– Чего визжишь?
– Вот! – Она указала на пол.
Я присмотрелся. У порога рядком лежали дохлые мыши. Трупики выровняли по ранжиру – от самой крупной до мелкой, причем проделали это не без изящества. Миркина работа.
– Очень боюсь мышей, мастер! – промолвила девочка дрожащим голоском.
Я вздохнул, взял оставленную в углу метелку – вечером я не удержался и в мастерской прибрал – и смел трупики в деревянный совок. Выйдя во двор, швырнул их через забор. Найдется кому подобрать – зверья хватает. Вернувшись, я обнаружил Салли у стены. Она вжималась в нее спиной, а напротив, выгнув спину, шипела Мирка.
Я свистнул. Мирка подбежала ко мне. Я бросил метелку с совком и подхватил горностайку. Оказавшись на плече, она довольно стрекотнула: видел, как я? И мышей наловила, и человеческую самку приструнила.