Запах судьбы - стр. 26

Это неплохой сценарий сенокоса. Но когда появлялась туча или вдруг, при ясном небе начинал накрапывать дождик, начиналась беготня – жалко своих трудов.

После уборки сена всегда ждала жаркая баня – такая, что прям дух прочь горячая-прегорячая! Аж дух захватывало! Смывали колкое сено и трудовой пот – хорошо! Ночью все спали без задних ног.

Утренний сон, особенно на каникулах, самый счастливый. Одеялко мягонькое, тёплое, подушки так и манят. Настя перевернула подушку на холодную сторону, как мама учила в детстве – свежо, хорошо!

Котёнок Пынишек скрёб дверь, а потом открывал её головой. Тык-дык – разгоняется кот. Плюх – и Пынишек уже в кровати, с довольной мордочкой укладывается поудобнее.

Одно утреннее пробуждение запомнилось Насте больше всего. Она проснулась, пожмурила глаза – рядом спит Пыня. А это что такое? По всей кровати маленькие кучки – Пыня постарался, оставил «приветствия» с добрым утром! Хорошо ещё, что на подушку не забрался! Настя не стала наказывать кота – она любила животных. А «подарочки» отправила в стирку.

Нежки уже не было. В деревне травили собак, вот собачка и съела отраву, даже парным молоком не отпоили. Для семьи Берестовых смерть любимицы была горем.

Решили больше не заводить животных, но так уж получилось, что в доме появилась собачка Лада. Ладушку по-домашнему называли Тетей. Чёрный крохотный комочек с блестящей волнистой шерстью – таким был щенок. Лада плакала по маме Дейзи, поэтому малышку ублажали, как могли, даже клали с собой спать.

И снова пополнение в доме Берестовых: котята Дёня и Чита. Оба чёрно-белые, гладкошёрстные. Пынышек, уже взрослый котик, по-отечески принял их. Чита поначалу всех дичилась, пряталась под кресла, но потом освоилась. Со временем из нескладного подростка Чита превратилась в красивую, грациозную кошку. Дёня, кличка которого незаметно поменялась на Зюню, любил спать в раковине. Если он не спал, то всё время что-то ел. Потюмшит, потюмшит, вздохнёт – и опять принимается за еду – великий труженик! Только мышек он не ловил: боялся. Однажды даже упал в обморок при виде серого комочка.

Стоило маме выйти из кухни, как Зюня тут же что-нибудь стибривал со стола. А однажды он съел со сковороды всю поджарку. В большой семье не щёлкай клювом!

Когда Настя повзрослела, то стала ездить к бабушке Лиде и деду Матвею на автобусе в деревню Топольки.

Бабушка Лида – приземистая толстушка с маленькими добрыми глазками-бусинками, гладкой кожей без морщин и когда-то чёрными, а теперь седыми волосами. Про такое лицо как у бабули принято говорить «хорошее», и дело тут не в отсутствии морщин и не в чертах лица. Хорошее, красивое лицо – это доброе лицо; им приятно любоваться, от него веет любовью, спокойствием, участием и щедростью. Такая, знаете ли, благородная старческая красота. Не зря говаривают, что в старости душа проглядывает, просвечивает, и становится понятно, что ты за человек, какую жизнь прожил, достоин ты рая или же нет. Такие лица бывают у святых и у людей, которые живут сердцем.

Нельзя сказать, что бабушка горя и слёз не знала: знала. Она прожила тяжёлую жизнь, полную работы, страха и обид, но душевного тепла и задора не растеряла. Бабушке помогал жить лёгкий характер: и так ладно, и так хорошо.

Была у неё одна малюсенькая слабость: каждый раз, приезжая в райцентр, бабушка Лида покупала вкусное мороженое, ела его с наслаждением. Рождённая до войны, она, старшая дочь, редко видела сладкий кусок – отдавала младшим братьям-сёстрам, а было их, меньших, четверо. Теперь можно было побаловать себя вкусностями. Такой было бабушка.