Запах полыни - стр. 9
Натянув обязательные для каждого автомобилиста рыжие, мягкого шеврона, перчатки, оглянулся – Елизавета, словно картина в раме, стояла в проеме распахнутого в ночь окна. Сдавил рожок автомобиля, и тот, переполошив дворовых собак, сипло, словно спросонья, прогудел в чуткой тишине ночи. И в ответ Елизавета, коснувшись губ рукой, послала ему воздушный поцелуй.
Охваченный бодрой свежестью скорого утра и безотчетным счастьем собственной молодости, словно музыку, слушал он стрекот мотора, шорох резиновых шин по поросшей травой дороге, замечая все подробности творившегося вокруг – мельтешение ночных бабочек в свете фар, низкий полет ночной птицы, выбегавшие навстречу из темноты величественные деревья. Все вокруг было продолжением приятного визита и взмаха коснувшейся губ легкой руки.
Автомобиль заглох внезапно, будто захлебнулся. И тут же, словно проснулся, подул, усмирив ночных бабочек, легкий свежий ветерок, и вдоль дороги проступили былинными богатырями деревья. В звонком воздухе, уже приобретшем прозрачность, то где-то далеко впереди, то близко, почти рядом, словно пробуя голос, запели птицы. Звонкое предутреннее щебетание птиц, скоро слившееся в непрерывный хор, порывы ветерка, с легким шумом пробегавшего по кронам деревьев, быстро проступавшие яркие полоски зреющего хлеба – все было готово к приходу нового дня, полно ожидания. И вот уже рассвет на полнеба зажег малиновую зарю, сквозь которую медленно-медленно, почти незаметно для глаз поднималось огромное желтое солнце…
Ничуть не расстроившись остановкой, он оглядывался вокруг, восхищаясь нарождающимся летним днем, как началом своей новой жизни.
Проснулся он от резкого хлопка. Стадо коров, подгоняемых резким щелканьем кнута и звонкими выкриками пастухов, брело по кромке леса. Солнце уже поднялось и стояло над деревьями. Удивляясь ему, успевшему взобраться неожиданно высоко, и произошедшим вокруг переменам, не оставившим места былой загадочности, он, недолго раздумывая, громко хлопнув дверцей автомобиля, решительно зашагал к теткиной деревне.
Раннее утро, яркость полевых цветов, желтизна готовых к уборке хлебов и островки вековых по ним деревьев, – пробуждало в его сердце какой-то неясный трепет. Казалось, когда-то он уже шел таким же утром по этой дороге, и все вокруг него, как повторение с увиденного в детстве волшебного сна, было до мельчайших оттенков и дуновения ветерка чрезвычайно дорогим и обещающим нечто сказочное. Еще немного – и оно откроется ему во всей полноте скрываемой доселе тайны. Казалось, еще минута – и он от переполнивших его чувств пройдется колесом, запоет или засвищет. Молодая жизнь властно захватывала его, звала, манила, волновала.
За поворотом, лишь только три вековых дуба позволили ему охватить взглядом простор, стояла она.
Васильковая блузка, белая юбка…
В ее руках была шляпка из тонкой соломки с атласными лентами. Волосы высоко причесаны, но несколько светлых локонов выбились на свободу, не только не портив прически, а словно лишь для того, чтобы подчеркнуть красоту лица. Обернулась, услышав его шаги, и взглянула на него такими глазами, что ему тотчас захотелось улыбаться.
Медленно-медленно поклонился ей и, примяв край желтого пшеничного поля с невозможно синими, словно её блузка, васильками, прошел мимо…